Создания смерти, создания тьмы

— Я знаю, зачем вы здесь, помощник шерифа. Есть только одна причина, почему вы приехали в мой дом с этим незнакомцем, — он смотрел на меня пристально, и в его глазах с желтизной, обрамленных рыжеватыми кругами, я заметил интерес и отдаленный намек на смешинку.

— Это вы тот парень, что по гостиницам народ стреляет? — его губы чуть тронула улыбка. — Жизнь у вас — не соскучишься. Плечо болит?

— Немного.

— Меня ранили один раз в Корее, в бедро. Болело очень даже прилично. Просто жутко болело, — он поморщился при воспоминании о давнишней боли и снова умолк. Над нами зарокотал гром, и на веранде на некоторое время вдруг стало по-особенному темно, но я видел лишь устремленный на меня пристальный взгляд Уолта Тайлера, и теперь улыбка исчезла с его лица.

— Уолт, мистер Паркер — следователь, в прошлом полицейский детектив, — представил меня Эл-вин.

— Я занимаюсь розыском одного человека, мистер Тайлер, — начал я. — Это женщина по имени Кэтрин Деметр. Она младшая сестра Эми Деметр.

— Я знал, что вы не писатель. Элвин не привел бы ко мне одного из этих… — он пытался подыскать подходящее слово. — …пиявок.

Тайлер взял чашку и начал пить кофе, не торопясь, маленькими глотками, словно этим останавливал себя, не давая распространяться на эту тему, а еще, как мне кажется, эта пауза понадобилась ему, чтобы подумать над моими словами и собраться с мыслями. — Я помню ее, но она не приезжала сюда после смерти отца, а с тех пор лет десять прошло или больше. Зачем бы ей вдруг понадобилось вернуться?

Это высказывание я слышал уже столько раз, что оно уже сильно смахивало на эхо.

— И, тем не менее, я продолжаю в это верить. Но заставить ее вернуться могло только нечто, имеющее отношение к прошлому, к тому, что здесь когда-то произошло, — выразил я свою точку зрения. — Вы, мистер Тайлер, один из немногих оставшихся свидетелей тех событий. Вы, шериф да еще несколько человек непосредственно связаны с тем, что случилось тогда.

Как мне показалось, он очень давно не говорил об этом вслух, но я был уверен, что мыслями он часто возвращался к прошлому либо продолжал сознавать его смутно или явно. Так давняя боль никогда не проходит совсем, но иногда о ней забывают за другими делами, а потом она накатывает снова, мстя за забывчивость. Каждое такое возвращение отмечалось очередной горькой складкой на его лице. И внешность когда-то красивого мужчины ждала участь изъеденной временем мраморной статуи, от впечатляющего вида которой остались лишь воспоминания.

— Вы знаете, иногда я слышу ее. Мне чудится, что она ходит по веранде, слышится ее пение в саду. Раньше я каждый раз выбегал во двор и не знал, снится мне это или я слышу ее наяву. Но мне никогда не случалось ее увидеть. Шло время, и я перестал выбегать из дома, когда слышал ее, но до сих пор продолжаю от этого просыпаться. Сейчас она реже навещает меня.

Вероятно, даже в сгущающихся сумерках он смог что-то разглядеть в моем лице, и это помогло ему все понять. Точно не скажу, а он никак не подтвердил, понял ли, что между нами есть нечто большее, чем потребность узнать и желание рассказать. Но, тем не менее, он умолк, и эта пауза объединила нас, как двух путников, встретившихся на длинном и тяжелом пути и ставших друг другу утешением в дороге.

— Она была моим единственным ребенком, — продолжал он. — Осенним днем она исчезла по дороге из города домой, и живой я ее больше не видел. А потом это уже были только останки, и я не узнал ее. Моя жена, моя покойная жена, заявила, что она пропала, но несколько дней никто из них у нас не появлялся. И мы сами искали ее по окрестностям, по знакомым и незнакомым, — везде, где только могли. Мы ходили по домам и расспрашивали о ней всех, но никто ничего не мог нам рассказать: ни где она, ни что с ней. А через три дня после того, как она пропала, к нам пришли от шерифа и арестовали меня. Они обвинили меня в убийстве собственного ребенка! Два дня меня били, называли насильником, совратителем детей, но я не сказал им ничего, кроме правды, и через неделю меня отпустили. А моя девочка так и не вернулась.

— Как ее звали, мистер Тайлер?

— Этта Мей Тайлер, а было ей девять лет.

Я услышал как зашептались деревья на ветру, как заскрипел досками дом, а затем притих. Подхваченные ветром, закачались во дворе детские качели. Казалось, вокруг нас началось какое-то движение, словно наш разговор пробудил нечто, долго-долго пребывавшее во сне.

— Прошло три месяца, и еще двое темнокожих детей пропали один за другим с разрывом в неделю. Уже наступали холода. Народ подумал, что первый ребенок, Дора Ли Паркер, возможно, провалилась под лед. Для нее не было лучшего места для игры, чем на льду. Обыскали все реки и пруды, но ничего не нашли. Полиция снова ко мне пожаловала с расспросами. Некоторое время кое-кто из соседей косился на меня. А потом у полиции разом иссяк интерес к поискам: пропавшие дети были черными, к тому же в полиции не видели причин связывать вместе два исчезновения.