Созданная для нуара

Я открыл рот, собираясь сказать «когда-нибудь обязательно», пожал плечами и вдруг начал рассказывать. Почему-то мне захотелось поделиться случившимся, со мной такое нечасто бывает.

На «Третьяковской» мы снова зашли в кафе, заказали кофе. Лера сидела напротив, подперев ладонью щеку и не отрывая от меня внимательных серых глаз, а я говорил, и говорил, пока не выложил все, рассказал даже о нашей с ней первой встрече в метро.

Лера покачала головой и сказала, что такого просто не может быть. Я показал ей фотографию в айфоне.

— Вот это да! — удивленно сказала она. — Но тебя я, извини, не помню.

— А разве упомнишь всех, кого видел когда-то? — отшутился я.

— Нет, конечно. Просто странно. Получается, ты, как будто знаешь меня давно, а я тебя — нет.

— На самом деле, не знаю. Совсем ничего, только имя.

Лера пожала плечами.

— Да знать особо и нечего, но, если хочешь, расскажу. Пожалуй, теперь даже должна, раз уж мы откровенничаем.

Лера родилась и выросла в Подмосковье, окончила институт, переехала в Москву. Замуж ни разу не выходила, детей у нее тоже не было. Квартиру в моем доме сняла через агентство. Работала она делопроизводителем и подрабатывала переводами.

— Я преподаватель английского по образованию. Но школа — не мое. Как оказалось, не выношу детей, особенно, в больших количествах, — сказала она, — допивая кофе.

Я детей тоже не любил, о чем и не преминул сообщить.

— Видишь, у нас есть что-то общее…

— Общее всегда можно найти.

Лера жила одна. Никаких родственников и близких подруг — так, пара приятельниц с работы. В общем, типичная история для современной жительницы большого города. Меня это вполне устраивало.

* * *

Народу на похороны Лены пришло немного. Кого-то я помнил, кого-то видел впервые. Свету не узнал — так та похудела с тех пор, как мы виделись в последний раз. Она сама подошла ко мне.

— Спасибо, что пришел, Игорь.

Я покачал головой, мол, не за что.

— Как следствие?

Света нервно и совсем невесело улыбнулась. Ее действительно было не узнать, будто совсем другой человек. Только волосы, повязанные черной косынкой, остались все такими же огненно-рыжими.

— А никак пока. Говорят, есть прижизненные повреждения, указывающие на насильственный характер смерти, но…

— Прижизненные повреждения?

Казенный язык милицейских протоколов покоробил меня. Света всхлипнула. Я машинально взял ее за локоть, ободряя и поддерживая.

— Понимаешь, там, на одежде остались такие разрезы, как будто ножом кто-то бил ее в грудь, — не глядя на меня, сбивчиво пояснила Света. — И есть царапины на ребрах. От нее только кости уцелели. Представляешь? Ее неглубоко закопали, даже странно, что раньше никто не нашел… и пропуск этот… если бы не он, ее бы и не опознали, сам знаешь, как у нас милиция работает! Неопознанный труп — и все!

Света расплакалась, я отвел ее в сторону, усадил на скамейку. Она сунула мне цветы — пышный букет белых роз, вытерла лицо бумажной салфеткой, громко высморкалась. Я молчал, потрясенный ее рассказом. Жестокие убийства случаются в наши дни постоянно, но одно дело читать о них в газетах или слышать по телевизору, и совсем другое, когда такое происходит со знакомыми или близкими. Леночка, с ее белокурыми кудряшками, наивными голубыми глазами, пышными формами и длинными ногами, наивная, улыбчивая, доверчивая… Кто мог так поступить с ней? И все же, лучше уж знать, что она умерла, чем гадать, как это было с Юлией, жива ли… А еще говорят, бомба не попадает дважды в одну воронку!

Церемония прощания и поездка в крематорий прошли как в тумане. Лену хоронили в закрытом гробу, но от мыслей о том, во что она превратилась, все равно было никуда не деться. Я оставался рядом со Светой, цепляясь за необходимость поддерживать ее, чтобы не расклеиться самому. Признаюсь, я был рад, когда все закончилось, и на поминки не поехал, сославшись на дела. До самого вечера я бродил по городу, пытаясь прийти в себя, изо всех сил гнал прочь картинки, которые услужливо подсовывало мне чересчур богатое воображение. А я ведь мог увезти ее тогда, мог предотвратить случившееся. Во сколько мне обошлась бы мне ее жизнь? В пять, в десять тысяч долларов? У меня ведь были сбережения…

На улице уже совсем стемнело, когда я позвонил в квартиру Леры. Мне снова хотелось с кем-то поделиться, выговориться.

— Чушь собачья! — заявила Лера, выслушав меня. — Она могла утонуть и при тебе, купаясь в море. И ты бы винил себя точно так же. Кому быть повешенным… Извини, что так грубо, но это правда.

— Да нет, ты, наверное, права.

Я отхлебнул из большой кружки «бабушкиной» противопростудной смеси из чая, малинового варенья, лимона, меда и коньяка. Приятно, когда о тебе кто-то заботится.

— Надо мне пойти к следователю, — сказал я, наблюдая, как Лера моет посуду. — Может быть, я смогу помочь.

Лера выключила воду, вытерла руки и села напротив меня.

— Игорь, подумай хорошенько. Ты что-то знаешь?

— Нет, но…

— Вот именно! Не слышал, что ли, как наша правовая система работает? Придешь — и тут же окажешься на крючке. «Здравствуйте, вам подозреваемый не нужен?».

— Почему подозреваемый? — насторожился я.