Созданная для нуара

Сам я ложиться не собирался. Буду сидеть всю ночь, рассматривая отснятое, выбирая лучшие кадры, обрабатывая… Впрочем, с Лериными снимками работы предстояло не так и много. Чуть подправить овал лица, убрать пару морщин, и выровнять цвет зубов. Зубы у Леры были ровные, белые, но один немного отличался по цвету, должно быть, вставной. В общем, сущие пустяки.

На рассвете, закончив обрабатывать фотографии и перекинув их на флешку, я открыл нижний ящик стола, пробежал пальцами по заветным конвертам. Сегодня, уже очень скоро, к ним присоединится еще один. Ритуал, прежде неизменно включавший в себя элемент ухаживания и заботы о модели, в этот раз вышел не совсем обычным. Я ведь брал под опеку своих моделей, защищал их, оберегал, дарил им уверенность в себе, стремясь сделать для них то, что не сделал для Юлии. Я и на Леру обратил внимание не только из-за ее внешности, но и потому, что выглядела она усталой и замотанной, да и потом радовался ее одиночеству, которое мог скрасить.

Время показало, что я ошибся, Лера оказалась дамой самостоятельной и решительной, но мой ритуал от этого нисколько не проиграл, скорее даже заиграл новыми красками. Если бы не все эти неприятности, связанные с Леной, если бы не тяжелые мысли о Юлии, все вообще складывалось бы идеально.

Хмурясь, я откинулся на спинку кресла. Странно, но за все эти годы я ни разу не попытался выяснить, не нашлась ли Юлия. Стремясь избавиться от болезненных воспоминаний, я затолкал их в самый дальний угол памяти, надеясь, что со временем они просто исчезнут. Увы, они не только не исчезли, но и всплыли в самый неподходящий момент.

Будь у меня телефон родителей Юлии, я бы просто позвонил им сегодня, прямо сейчас, но телефона не осталось. Её семья переехала со старой квартиры в Медведково еще раньше, чем наша, но, конечно, родители — не единственный источник информации. Есть еще соседи, одноклассники. Одноклассников я мог без особого труда найти через соцсети, вот только писать тем, кого не видел почти двадцать пять лет, да еще по такому поводу… удобно ли это?

И вдруг я понял, кто может знать все о судьбе Юлии. Наш участковый, дядя Леша, тот самый, что приходил к нам домой, когда она пропала. Его фамилию я не мог вспомнить, но фамилия — не проблема. В местном отделении наверняка подскажут.

Я начал одеваться. До моего старого дома был всего час езды. Отдам фотографии — и съезжу, пока их печатают, благо, сегодня свободный от съемок день.

— Проханов? — безо всякого интереса взглянув на меня, спросил молоденький дежурный в отделении милиции. — На пенсию он вышел.

— А живет там же, не знаете?

Дежурный что-то утвердительно буркнул и зашуршал лежащими на столе бумагами. Я вышел на улицу. Теперь уж я дядю Лешу точно найду. Запоздалая мысль о том, что наш дом могли снести, полоснула меня испугом, но оказалось, дом цел и даже покрашен в жизнерадостно-желтый цвет. Вход в подъезд, где жил бывший участковый, охраняла бабулька-консьержка с завитыми химией кудрями и пуховым платком на плечах.

— Алексей Петрович? — переспросила она, взглянув на меня поверх очков. — А как же, знаю, конечно, кто ж его не знает. А вы, по какому вопросу, молодой человек?

— Да я, видите ли, жил здесь когда-то… — начал объяснять я, но у консьержки на столе зазвонил телефон, и она махнула рукой в сторону выхода.

— Посидите на скамеечке у подъезда. Он в поликлинику пошел, скоро вернется.

Я сел. Погода была неплохая, безветренная, светило солнце. Во дворе новенькой школы, скинув куртки, гоняли мяч ребятишки. Наверное, отменили урок, а может быть, такая у них теперь физкультура. Дядя Леша появился через три выкуренные сигареты. Он поседел и ссутулился, но я узнал его сразу и поднялся ему навстречу.

— Здравствуйте, Алексей Петрович! Меня зовут Игорь Ерофеев, я жил раньше в этом доме, в сорок восьмой квартире. Вы меня, наверное, не помните…

— Почему же, помню. Здравствуй, Игорь.

Мы обменялись рукопожатием. Ладонь у бывшего участкового была не по-старчески крепкой и такой же горячей, как в моих воспоминаниях.

— По делу или просто мимо проходил? — спросил он, поставив на скамейку пакет с продуктами.

— По делу. Помните, в девяносто четвертом пропала девочка из нашего дома, Юля Стрижова? Я так и не узнал, что с ней стало. Хотел вот спросить, вдруг, нашли ее?

Алексей Петрович пристально посмотрел на меня из-под седых кустистых бровей.

— Угости-ка старика сигареткой, — попросил он, и я, волнуясь, дал ему прикурить.

— Нашли, — сказал, наконец, дядя Леша и закашлялся. — Простыл я, — пояснил он. — Горло дерет. Но под такой разговор грех не закурить.

— А когда ее нашли? Где? — нетерпеливо перебил я.

— Да ты не мельтеши, сейчас все расскажу. Вот недавно и нашли, аккурат в прошлом году. Здесь, в парке. Стали озеро чистить, а она там. Ну, что осталось от нее.

— Но как же так? Ведь в озере искали в первую очередь!

Дядя Леша пожал плечами.

— Плохо искали, значит. — Он помолчал, сделал еще несколько затяжек, снова закашлялся и неохотно потушил сигарету о край урны.

— А когда ее нашли, не было чего-то… ну, повреждений… как это… прижизненных?