Созданная огнем

Последний раз он чувствовал себя беспомощным в отношении Кэрри, когда она только что вышла во второй раз замуж. Он провел ее вторую брачную ночь с Эрин, пьяный и злой на то, что был с не той женщиной. Все что он делал с Эрин, не имело для него никакого значения. Ни та ночь, ни другие, которые он с ней проводил. И с этой точки зрения он вел себя как ублюдок по отношению к Эрин.

Одна страсть и никаких настоящих эмоций, подумал Майкл. Такой была его жизнь, когда он хотел Кэрри и не мог ее получить.

Истина заключалась в том, что просто поцелуй Кэрри приносил больше удовлетворения, чем что-то более страстное и интимное с любой другой женщиной. Для него она была самым главным партнером. Но они периодически ранили друг друга только потому, что он плохо отнесся к ней в колледже, подумал Майкл. И на этот раз рассердился на себя, а не на Кэрри.

Может быть, на этот раз он, наконец, понял, потому что внезапно увидел их отношения с Кэрри как выстроенные в ряд домино. Когда он сбил одну фишку, все остальные начали валиться, не в состоянии остановиться, пока что-то извне не остановит их поступательное движение.

Их малыш... их второй ребенок, признал он… два месяца назад прервал это движение.

Если бы Кэрри от него не забеременела, сейчас она была бы замужем за Томом, а он бы был… что? Майкл был вынужден признать, что вероятно снова спал бы с Эрин или с какой-нибудь другой женщиной.

Спасибо Богу за ребенка, подумал он, практически задрожав от облегчения, что той ночью, что они провели вместе, ему повезло, и презерватив порвался. Потому что из-за малыша и обещания Кэрри его сохранить, у него, по крайней мере, сейчас был шанс.

Он задался вопросом, рассказать ли ей о теории Шейна, и будет ли от этого лучше или хуже. Хуже всего для Майкла будет, если она так расстроится, что вернется в свою квартиру. Он уже не мог представить, как спать, если ее не будет рядом. Одной мысли, что он может ее теперь потерять, было достаточно, чтобы свести его с ума.

И как бы он не старался, его сексуальная удаль не заставит ее с ним остаться. Она так же не была настолько впечатлена его образом жизни, чтобы пожелать его разделить.

Нет. Майкл понял, на данный момент, для того, чтобы сохранить женщину, которую он любил, он мог рассчитывать только на их соглашение. И он снова находится в одном чертовом домино от того, чтобы потерять Кэрри.

Понимая, насколько мрачной была его ситуация на самом деле и как далек он был от любовных отношений, которые хотел, Майкл опустился на крышку унитаза. Так же как делала Кэрри, когда была раздражена. Ирония того, что он копировал ее действия, заставила его рассмеяться. Они оба были инициаторы и зачинатели. Они решали проблемы. Но, похоже, не могли решить свои.

Какой парой нытиков они стали, подумал Майкл. Но когда его ироничный смех прекратился, Майкл снова выругался, положил лицо на руки и позволил себе заплакать. Потому, что не мог винить никого, кроме себя за его нынешнее затруднительное положение. Преднамеренно или нет, он, наконец, признал, что первым нанес разрушительный эмоциональный удар и начал все это.

После того, как Майкл выплакался, он ополоснул лицо и направился на задний двор, чтобы заняться тем, что всегда делал, когда в его жизни случался хаос.

Он превращал свою беспомощность и боль в произведение искусства.

Глава 11

Кэрри допоздна задержалась на работе и вернулась в дом Майкла только в девять вечера. Она вошла и увидела, что свет на кухне включен, а Майкл работает на заднем дворе. На столе перед ним лежала скульптура длиной в три фута. На Майкле были очки для сварки, и он паяльной лампой усиливал соединения в тех местах, где металлические детали пересекались.

Кэрри раздвинула дверь и вышла наружу.

– Мне нравится, – сказала она вместо приветствия. – Что это?

Майкл отключил сварочный аппарат.

– А на что это похоже?

У Кэрри был ответ, но она не хотела говорить.

– Слишком рано для внешней интерпретации.

Майкл снял очки и резко рассмеялся.

– Черт возьми, просто скажи. Не нужно плясать вокруг, стараясь не ранить мое артистическое эго. Я не Лана или Тайлер, которых нужно обхаживать и расхваливать их работы. Мое художественное мужское достоинство достаточно твердое, чтобы справиться с жаром твоего мнения.

– Хорошая метафора, – рассмеявшись, сказала Кэрри и покраснела, не в состоянии избежать воспоминания о том, как Майкл сказал, что внутри она как доменная печь. – Но я растеряла свои мысли, когда ты использовал слова мужское достоинство и твердое в одном предложении. У меня бурлят гормоны, а ты сейчас выглядишь очень хорошо. Проснувшись сегодня утром, я тебя захотела, но мне нужно было идти на работу.

– Это лучше чем начало моего дня. Я проснулся, а тебя уже не было. И я целый день о тебе беспокоился, – честно сказал Майкл.

Едва сопротивляясь желанию схватить ее, он заставил себя не торопиться и быть счастливым, просто ввязавшись с ней в словесную перепалку.