Созданный монстр (СИ)

— Да. А если даже каким-то чудом кому-то удастся разбомбить их планету и привычное местообитания, то пираты на кораблях просто разлетятся во все стороны, как паразиты. И потом через несколько лет можно обнаружить внезапно еще штук десять таких клонов Фареи поменьше и позлее.

— И каждая со своим пивзаводом, — заключительно выдал Эйнаор.

— Зря смеешься. Иногда кажется, что они свою дрянь могут гнать из чего угодно, даже из охладительной оплетки кабелей, — мрачно отметил Лаккомо.

— Дешевле и правда держать их кучно.

Алиетт-Лэ тем временем свернул карту Фарэи и задумчиво осмотрел схему обитаемых миров. Из всех восьмидесяти двух планет важными можно было назвать от силы двадцать. А крупнонаселенными по факту являлись не больше десяти. Каждая из которых или древняя колония Цинтерры или частица расколовшейся ранее цивилизации, существовавшей в этой звездной системе еще до Тории. Остальные миры, зачастую именуемые порядковым номером, являлись чьими-то сырьевым источниками и базами, не существенными вроде бы в делах глобальной политики. Вот только что в точности находится в недрах и тайниках на таких планетах, не знала с гарантией даже лучшая торийская разведка. И Лаккомо здраво понимал, что их неосведомленность может сильно сказаться на точности плана. Но, как и всегда, работать надо было с тем, что имелось. И при том, начинать как можно скорее. Собираться по-настоящему с мыслями, запасаться идеями, думать.

— Что ж. Таков расклад, — Лаккомо обвел рукой весь зал и обернулся ожидающе к Эйнаору. — Твои мысли, пожелания, предложения?

Однако, Лоатт-Лэ вместо ожидаемой бодрости, виновато опустил плечи.

— Лаки, извини. Ты, наверное, будешь недоволен… — тихо заговорил Эйнаор, являя собой воплощение усталой замученности, — …но я хочу жрать.

Лаккомо влетел в ступор, как с разгона заведенной фантазии и всплыл из него, лишь мысленно повторив слова брата несколько раз.

— И я не просто хочу есть, а именно жрать, — пояснил Эйнаор, еще более виновато улыбаясь. — Я остался без ужина, и не хочу строить планы по захвату мира на голодный желудок.

Алиетт-Лэ отошел от изумления, вновь потер пальцами переносицу, а потом беззастенчиво звонко расхохотался. И только после, с удовольствием отсмеявшись и сбросив разом все накопившееся напряжение и усталось, неспешно подошел к брату и обнял того за плечо.

— Веди, — попросил он и коротким жестом свернул виртуальную карту в исходное положение.

***

Дворцовая кухня работала даже по ночам. Всегда возвращались с дневного дежурства стражники. Регулярно сидели на своих постах дворцовые медики. Любили посидеть по ночам некоторые канцелярные сотрудники, и, конечно же, не обходилось во дворце без любителей предаться ночному бдению среди придворных аристократов.

Эйнаор и сам частенько любил засиживаться в кабинете по ночам. Супруга обычно не возражала, а иногда и вовсе не знала о таких вечерах, лишь поутру пересекаясь с Лоатт-Лэ, идущим в свою спальню. Умная женщина не поучала мужа и никогда не мешала работе, а иногда и вовсе удаляясь на время, как случилось в последние дни. Совпадение, что Мариелла отбыла в семейное поместье своей матери. Но даже случись ей пересечься с Лаккомо, она бы не стала мешать, и лишь спокойнее ночевала бы в своей собственной спальне. Зная, что ее двоюродные братья в состоянии позаботиться друг о друге.

Эйнаор от всей души ценил такой подход, и когда подошел срок выбора будущей Лэй-Ани, то он остановил свой выбор на той, кого знал с самого детства. Да и тетушка тогда сыпала восторгом от радости и оказанной чести. Хороша, правда, честь, если она сама регулярно клевала Эйнаора в мозг и уговаривала взять в жены ее старшую дочь. Якобы, так будет лучше, а кланы… «кланы могут подтереть кончу и перестать дрочить на Престол».

Так и сложилось. Эйнаор не обрадовал кланы, очередной раз вызвав у них волну негодования, тетушка Мэйалин снова получила больше свободы действий, а Лаккомо даже не присутствовал на торжественной церемонии свадьбы. Пересмотрел потом в записи, когда узнал с запозданием, и даже не запомнил расцветку торжественных платьев. Эйнаор, правда, даже не настаивал, старательно пытаясь привить брату мысль, что парадная церемония была лишь формальностью, красивым действом, нужным лишь для закрепления короны, а его присутствия не требовалось. Лаккомо кивал, соглашался и не досматривал, выключая запись на последнем моменте, когда после объявления о грядущем супружестве молодая пара удалялась с парадной лестницы вглубь дворца. Как заявлялось, для оформления брака перед ликом Истока.

С тех пор Лаккомо попросту надеялся не пересекаться с двоюродной сестрой. Причиной тому было много чувств, в основе которых лежали неловкость и грызущая совесть. Даже сейчас, ужиная с братом и глядя на его абсолютно счастливое лицо, Алиетт-Лэ мелочно порадовался, что счастливая случайность дала им с Мариеллой спокойно разминуться.