Созданы для любви

Тут язык его коснулся ее губ, и она громко застонала – словно Кеннет коснулся своей страстью самой ее души.

Сердце бешено билось в груди Марии, и кровь гулко ухала в ушах. Сейчас она чувствовала себя такой слабой, такой беззащитной… С тихим стоном, от которого у нее замерло сердце, Кеннет запустил пальцы в ее волосы, и его поцелуй стал еще более страстным.

Неожиданно она почувствовала, как возбужден Кеннет. Он прижался к ней бедрами, и по всему телу тотчас разлилась горячая и сладкая нега; причем казалось, что жар шел откуда-то снизу.

Неожиданно память подбросила ей воспоминания о былой страсти, и Марии захотелось, чтобы это повторилось прямо здесь и сейчас. Ей хотелось, чтобы Кеннет стащил с нее юбку и прижал к стене, хотелось почувствовать тот пик страсти, о котором она так часто вспоминала. И было совершенно очевидно, что Кеннет хотел того же.

Тут Кеннет положил руки ей на бедра, а затем ладони его скользнули по ее животу.

Живот!

Мария слишком поздно сообразила, что следовало остановить его руки. Сердце ее мерно отсчитывало мгновения, но ничего не происходило, и Мария уже начала успокаиваться, решив, что Кеннет ничего не заметил. Но это спокойствие оказалось лишь предвестником грядущей бури…

Когда Кеннет заглянул ей в лицо, в его глазах пылал гнев.

Глава 15

Вначале Кеннет просто скользнул ладонью по слегка округлившемуся животу Марии. Он весь горел от страсти и не сразу уловил какое-то новое ощущение. Тихие стоны Марии все сильнее его возбуждали, и он мог думать только об одном – как бы поскорее войти в нее.

Такого он никогда еще не испытывал и подозревал, что у Марии это было впервые. Но странное сомнение неотвязно крепло, и внезапно сквозь туман страсти проступило острое и холодное, как лезвие меча, понимание, а вместе с ним – и гнев.

Кеннет не хотел верить этому, но, увы, правда находилась под его ладонью. Внезапно перемены, которые он заметил в ней, а также волнение и стремление уехать обрели новый смысл. Он резко убрал руку и отстранился – словно ошпаренный.

– Ты ждешь ребенка? – спросил он резко и холодно, пораженный своим открытием. А в ответ прочитал в глазах Марии страх.

Кеннет попытался сдержать эмоции, но эта битва с самим собой была проиграна. Его кулаки сжимались и разжимались, а глаза метали молнии.

Мария молчала, не в силах вымолвить ни слова.

– Срок? – спросил Кеннет, хватая ее за руку. – Какой срок беременности? И не вздумай обманывать меня!

– Но я… я… – Мария в страхе умолкла.

– Это мой ребенок, – безапелляционно проговорил Кеннет. Он понял это с первого момента – как только прикоснулся к ее округлившемуся животику. – Говори же, Мария, говори!

Если бы она взмолилась сейчас, то он, возможно, отреагировал бы по-другому. Но Мария гордо молчала, и от этого Кеннет злился еще больше. Впрочем, она прекрасно знала: каким бы сердитым Кеннет сейчас ни был, он никогда не сможет сделать ей больно, поскольку не привык бороться со слабыми.

– Нет, мой! – заявила Мария, вырывая руку. – Возможно, ты и дал семя, но ребенок мой. И я от тебя ничего не хочу, если ты об этом…

Кеннет вздрогнул – словно она влепила ему пощечину. Слова Марии казались ему ужасно оскорбительными. И тут его поразила одна мысль… Конечно, плохо, когда к тебе относятся так презрительно, – но вдруг она с самого начала хотела от него именно этого?

Еще больше помрачнев, он проговорил:

– Значит, тебе от меня было нужно лишь семя. Неужели ты спланировала все это?

– Конечно, нет! – Мария отодвинулась от него.

Кеннет пристально уставился на нее, надеясь увидеть признаки вины или обмана. Но обмана не было, и он заподозрил, что сам себя обманул.

Должно быть, почувствовав его неуверенность, Мария наконец заговорила:

– Не я ведь преследовала тебя, а ты меня. И беременность для меня – такой же сюрприз, как и для тебя. Считай, что это моя оплошность. Я была замужем больше десяти лет, и у меня всего один сын. Я и не мечтала, что подобное случится.

Сама того не осознавая, Мария положила руки на живот и улыбнулась какой-то особенно мягкой улыбкой. Она сейчас выглядела настолько счастливой, настолько красивой, что Кеннет едва узнавал в ней ту серую полуголодную монахиню, которую встретил когда-то.

Тяжело вздохнув, Кеннет сказал:

– И все же ты рада, что так получилось, верно?

Мария тут же кивнула:

– Да, рада. Моего сына отняли у меня, когда ему было шесть месяцев. Можешь ли ты представить себе, что чувствовала я тогда? Мне тогда было только четырнадцать, и я лишилась права быть матерью. Но этого ребенка…

Мария замолчала, чувствуя, как эмоции переполняют ее.

– С этим ребенком все будет иначе, – добавила она.

Кеннет мало знал о жизни Марии, поэтому не понимал, почему у нее отняли сына. Свою-то мать Кеннет помнил очень хорошо… Однако он понимал чувства Марии и невольно сочувствовал ей. Хотя, с другой стороны… Ведь получилось так, что она воспользовалась им, а затем попыталась скрыть это. И почему Мария прикрыла живот руками? Неужели подумала, что он, Кеннет, может чем-то повредить ей и ребенку? Неужели она видела в нем врага?!

– Ты должна была сказать мне! – заявил Кеннет.