Создатель Лун с иллюстрациями Сантьяго Карузо

– Попробуем отыскать источник? – помолчав, спросил я.

– Да, и… э-э-э… эту даму, – Пьерпонт сделал неопределенный жест.

Это уже начинало бесить.

– Не валяй дурака! Кроме того, тебе вовсе не обязательно идти с нами.

– Нет уж, я пойду, – возразил Пьерпонт. – Если только вы не считаете меня слишком неосторожным…

– Заткнись, Пьерпонт! – рявкнул Баррис. – Это не шутки. Я ни разу не слыхал о такой поляне с источником, но, в конце концов, никто еще не изучил эти леса вдоль и поперек. Так что, по крайней мере, попытаться стоит. Рой, вы найдете дорогу?

– Легко, – ответил я. – Когда выступаем?

– Прощай, охота на бекасов, – вздохнул Пьерпонт. – Но что такое бекасы, когда у тебя есть шанс отыскать деву из грез во плоти… – Я вскочил, уязвленный до глубины души, но Пьерпонт даже не потрудился сделать вид, что раскаивается, и расхохотался так заразительно, что я раздумал дуться. – Прекрасная дама принадлежит тебе по праву открытия, – добавил он. – Обещаю и клянусь не посягать на твои грезы… Я буду грезить о других прекрасных дамах.

– Давай-давай, – сказал я. – Сейчас позовем Хаулита, и он уложит тебя баиньки. Баррис, если вы готовы… мы еще можем успеть обратно к ужину…

Баррис стоял рядом и пристально смотрел на меня.

– В чем дело? – забеспокоился я, сообразив, что он разглядывает мой лоб, и тотчас вспомнив об Изонде и белом полумесяце.

– Это родимое пятно? – спросил Баррис.

– Да, а что?

– Ничего… просто интересное совпадение…

– Что?! Ради Бога, Баррис…

– Этот шрам… точнее, родимое пятно… Это след драконьего когтя… полумесяц, символ Юэ Лао…

– Что еще за Юэ Лао? – вскипел я.

– Юэ Лао, Лунный Старец, Создатель Лун. Дзил-Нбу секты Куэнь-Юинь… Это все китайская мифология, но, короче говоря, они верят, что Юэ Лао вернулся, чтобы править Куэнь-Юинь…

– От вашего разговора, – вмешался Пьерпонт, – так и несет павлиньими перьями и желтыми куртками[25]. У тебя, Рой, остался сувенир на память от детской ветрянки, а Баррис морочит нам голову. Пойдемте, ребята, поздороваемся с девой из грез. Кстати, Баррис, я слышу стук копыт – вот и ваши люди.

Двое всадников, заляпанных грязью, остановились у крыльца и спешились по знаку Барриса. Я заметил, что у обоих при себе были магазинные винтовки и тяжелые кольты. Оба проследовали за Баррисом в столовую, держась послушно и весьма почтительно, а вскоре из домика донесся звон тарелок и бутылок и негромкий певучий голос Барриса.

Полчаса спустя эти двое вышли, отсалютовали мне и Пьерпонту, вскочили на коней и умчались в сторону канадской границы. Прошло еще минут десять, Баррис так и не появился, и мы пошли за ним в дом. Он молча сидел за столом, наблюдая за золотым шариком, который теперь горел ярко-алым и оранжевым огнем, словно живой уголь. Оцепеневший Хаулит стоял за спиной Барриса, разинув рот и выпучив глаза.

– Вы идете? – спросил Пьерпонт с легкой дрожью в голосе.

Баррис не ответил. Шар медленно возвращался к бледно-золотистому цвету, но лицо, которое обратил к нам Баррис, было белым, как простыня. Он встал и усмехнулся, но мы все заметили, какое мучительное усилие он над собой сделал.

– Дайте мне карандаш и бумагу, – сказал Баррис.

Хаулит все принес. Баррис подошел к окну и быстро что-то написал. Затем сложил бумагу, сунул ее в верхний ящик письменного стола, запер ящик, вручил мне ключ и указал на дверь, подразумевая, что последует за нами.

Когда мы вновь очутились под кленами, он посмотрел на меня. Прочесть хоть что-то по его лицу было решительно невозможно.

– Вы сами поймете, когда использовать ключ, – сказал он. – Идемте, Пьерпонт. Надо попытаться отыскать источник Роя.

VI

Источник на поляне мы искали до двух часов пополудни. Затем Баррис предложил прекратить поиски – и мы направились через лес к рощице, где уже ждали Дэвид и Хаулит с нашими ружьями и тремя собаками.

Пьерпонт беспощадно дразнил меня «девушкой моей мечты», как он ее называл, и, если бы Баррис не проявил такой же интерес, как Изонда, к белому шраму у меня на лбу, я бы давно уже успокоился на мысли о том, что мне и вправду все это приснилось.

Но, увы, отделаться таким объяснением было невозможно, а другого у меня не было. Поляну мы так и не нашли, хотя раз пятьдесят я замечал знакомые ориентиры, по которым казалось, что до нее уже подать рукой. Баррис был молчалив: за все время поисков он едва обронил пару слов. Я никогда еще не видел его таким подавленным. Впрочем, когда впереди показалась рощица, где каждого из нас поджидала порция холодного рябчика и бутылка бургундского вина, он как будто вернулся в свое обычное расположение духа.

– За девушку-мечту! – Пьерпонт встал, поднимая стакан.

Мне это не понравилось. Даже если она и впрямь была только сном, насмешливый голос Пьерпонта не на шутку раздражал меня.

Возможно, Баррис все понял – так или иначе, он велел Пьерпонту пить свое вино и не бузить, и тот повиновался с такой детской доверчивостью, что Баррис с трудом удержался от улыбки.

– Что там с бекасами, Дэвид? – спросил я. – Ты говорил, на лугах их сейчас полно.

– На лугах, сэр, не осталось ни единого бекаса, – со скорбным видом сообщил Дэвид.