Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России

В бытность мою редактором «Lenta.Ru» и позже, в СМИ, исповедующих те же стилистические принципы (восходящие к пресловутой «школе “Коммерсанта”»), меня строго предупреждали о недопустимости штампа «произвело эффект разорвавшейся бомбы». А применительно к Израилю этот штамп недопустим десятикратно. Но приходится признать, что в данном конкретном случае он вполне уместен. И, собственно, сам Антон, рассказывая в 2008 году Юлии Идлис в очередной раз эту историю для её книги «Сотворённые кумиры», сам его употребил. Потому что эффект от одной статьи оказался именно таким. Даже 26 лет спустя, в начале 2018 года, когда я заговаривал с русскими израильтянами про Носика, первое, что я слышал в ответ: «а-а-а, статья про машканту»! А потом уже – гуру Интернета и т. д.

В прессе разгорелась заочная дискуссия, один за другим появлялись большие обстоятельные материалы, оппонирующие Носику, – и сам он написал ещё не одну статью, продолжая тему. Банки, работавшие с машкантой для русских олим[93], что называется, взвыли.

Десятки и сотни людей потом обвиняли Носика в том, что из-за него они профукали квартиру, упустили время и т. д. Совершенно удивительный факт, если вспомнить, что речь идёт о статье 25-летнего журналиста, не имеющего никакого экономического бэкграунда, опыта работы в банковской или девелоперской сфере!

Кроме литературного таланта, сработало то, что Антон попал в болевую точку. Новоприбывшим репатриантам и без того было боязно – дома, в СССР, они, как справедливо отмечается в статье Носика, знали только одну форму кредита – «у соседа до получки», а тут им, шутка ли, предлагается вступать в отношения с банками на тридцать лет! Что сильно превышало горизонт планирования обычного советского человека.

Неудивительно, что те, кто колебался (и вообще не справлялся с избытком новой информации), охотно ухватились за предлагаемую им убедительно сформулированную готовую точку зрения – и так же охотно потом принялись осыпать её автора проклятьями.

Вся эта ситуация с машкантой совершенно нелепа, – степенно подытоживает Менахем Яглом. – Мне трудно поверить в то, что на кого-то повлияли его писания на эту тему, а если на кого-то и повлияли, то на совершенных идиотов, потому что кто ж газетам-то верит?.. То, что жилищная ситуация непонятна, надута – в тот момент было понятно всем, но слава богу, что не рухнула, а многие этого ожидали.

При этом сказать, что Носик «пострадал за правду», – значит сильно преувеличить. Даже ближайшие друзья признаю́т сейчас, что Антона, мягко говоря, занесло: