Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России

Случился Путч № 2 93 года, и Илюшу убили. Он был настоящий любитель кино, такой конец его и ждал. Он был очень кинематографично застрелен снайпером на крыльце своего банка, выходя из него.

История такая драматичная… Занимаясь этим всем бизнесом на грани чего-то невозможного, в какой-то момент он получил серьёзнейшее предупреждение, что если он хочет жить, то надо ему выметаться из России. А к этому моменту Илья уже купил какой-то замок во Франции. Ему сказали: вали отсюда в свой замок, но в Россию больше ни ногой, мы тебя предупредили. Он оказался в этом замке, но не выдержал, у него была тогда девушка (Илья был очень влюбчивый человек), которая ему втемяшила в голову, что должна поучаствовать в конкурсе «Мисс Москва». И вот она уговорила его на 10 дней приехать в Москву. В первый же день он не выдержал, хотел посмотреть, что там происходит в банке, и когда он вышел оттуда, снайпер его и застрелил. И это произошло за несколько дней до путча, недалеко от Белого дома, и это очень мистически. Постоянно наслаивались какие-то очень странные совпадения.

Павловский, вспоминая убийство Медкова, говорит сдержаннее, но забирает круче:

Я думаю, что Медкова убрало правительство, скорее всего.

Потому что в этот период он был фактором неопределённости. Человек с полмиллиардом в кармане! И у него тоже были боевые службы.

Я помню, как он шёл в Кремль и показывал кейс с пачками долларов, нижняя часть — для Хасбулатова, верхняя часть — для Ельцина. Так что я думаю, что он, скорее всего, был убран.

«Илья Медков создал опасный прецедент против власти, за который его не могли не убить», — замечает Артём Тарасов.

Носик в 2004 году, вспоминая покойного друга, тоже уверял, что убийство накануне ареста — это явный знак нежелания милицейских чинов, чтобы тот много болтал на допросах. И вообще — как это, отбить из честно отжатых 4 миллиардов аж целых 3,7?! Он что, обурел?

[Впрочем,] сколько ни добавляй романтизму и феерии, с действующим законодательством мой покойный друг не дружил, — признавал Носик. Но: — Слово «уголовщина», применительно к российским событиям 1988–1996 годов, лично мне представляется слабо информативным и малопригодным для вынесения моральных оценок.

Но в целом, естественно, вспоминал в 2004 году убитого друга в элегическом ключе: