Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России

Обратим также внимание на выбранный Антоном ник Emigrant (впоследствии повторенный в ICQ, ставшей в конце девяностых — начале нулевых в России едва ли не главным средством делового общения). Он: a) оказался свободен, что говорит о том, что Носик присоединился к IRC «в первых рядaх» и б) показывает, что в виртуальном русскоязычном мире модный иерусалимский тусовщик оценивал себя иначе…

И здесь мы должны обратиться к самому феномену русского Интернета, изначально, ещё до рождения HTML, оказавшегося литературоцентричным и, шире, логоцентричным в высшей степени. Оказался он таким по причинам вполне объективным. В начале девяностых тысячи молодых людей, имевших амбиции в академических науках, были вынуждены покинуть родину. Просто потому, что хотели заниматься этими науками, а не торговать компьютерами, пусть и с бешеной прибылью.

Неудивительно, что, оказавшись в американских университетах, особенно провинциальных, где последнего русского видели полвека назад, эти молодые русские интеллектуалы отчаянно тосковали. И глушили эту тоску — в онлайн-трёпе. Интернет, доступный простым студентам и аспирантам в американских университетах несоизмеримо раньше, чем в России, оказался для них тем местом, где они могли сохранять русскую речь во всём её богатстве. Отсюда — нарочитое залихватство и «неудобочитаемость» форумов наподобие «Гусарского клуба» (распространившиеся затем на весь Рунет, зародышевым ядром которого эти аспиранты-экспаты оказались).

* * *

Носик стал одним из первопроходцев русского «виртуального фронтира». Но до середины девяностых это не оказывало влияния на его профессиональную жизнь: он зависал в текстовых конференциях и на BBS, даже наладил возможность посылать из дома в редакцию «Вестей» тексты при помощи модема (чтобы не мотаться лишний раз из Иерусалима в Тель-Авив), — но офлайн был интереснее и насыщеннее онлайна.

Положение стало меняться после 95-го года — после убийства Медкова, армейской службы и не слишком успешного опыта захода в «бумажную» литературу. Павел Пепперштейн рассказывает про это в своей обычной концептуальной манере, в парадигме «инсайта»:

Смерть Медкова очень сильно на него повлияла. Антон погрузился в сумеречное состояние на какой-то период, как бы выпал в астрал. И именно в этом астрале пребывая, он и набрёл на идею русского Интернета.

Это происходило чуть ли не при мне. Он в какой-то момент привстал и сказал: «Я понял» — «Что?!» — «Через пару дней расскажу». И через пару дней рассказал, как ему открылась идея этих вот сетевых штук. И потом стал этим заниматься.

Александр Шерман и Евгений Горный в 1999 году изложили для сервера современной культуры «Guelman.ru» эту же историю конспективно, без «инсайтов»:

В 1993 году журналист Носик неожиданно замолчал. В прессу он столь же неожиданно вернулся в 95-м, причём тематика его рубрики была полным сюрпризом. Рубрика называлась «Наши Сети». Это была первая постоянная сугубо «интернетовская» колонка на русском языке не только в израильской, но и в мировой русскоязычной прессе. Бывший экономический комментатор предстал в роли сетевого гуру. Он учил новичков ориентироваться в Сети и компьютерах, благо тому способствовал его восьмилетний опыт общения с Сетью (начиная с ФИДО). Многие сочли этот шаг определённым «падением профиля». Носик же упрямо продолжал возделывать нехоженое поле.[132]

Но и это не совсем точно.

Как свидетельствует выложенный самим Антоном архив[133] рубрики «Наши сети»[134], она просуществовала в «Вестях» с 15 апреля по 15 сентября 1996 года. Было написано 66 выпусков, то есть в среднем обзор выходил раз в два-три дня, очень часто. И это говорит не столько о «нехоженности» поля, сколько о харизме и авторитете автора в редакции.