Создатель звезд

Рискуя обратить на себя гнев обеих сторон – и «левых», и «правых», – я время от времени использовал определенные идеи и слова, заимствованные из религии, и пытался интерпретировать их в соответствии с современными потребностями. Ценные, хотя и сильно испорченные слова «духовный» и «поклоняться», которые стали почти непристойными для «левых» и относящимися только к половому размножению – для «правых», здесь несут смысл, который «правые» склонны искажать, а «левые» – не принимать во внимание. Этот смысл, должен заметить, уводит в сторону от всего личного, социального, расового; не в том смысле, что ведет человека к тому, чтобы отвергнуть все это, а в том, что заставляет его оценить все по-новому. «Духовная жизнь», кажется, представляет собой попытку открыть и принять позицию, которая, на самом деле, соответствует нашему опыту в целом, как восхищение кажется подобающим отношением к хорошо воспитанному человеческому существу. Этот путь может привести к большей ясности и лучшему состоянию сознания, и потому может серьезно и благотворно повлиять на поведение. Действительно, если этот чрезвычайно очеловечивающий опыт создаст, помимо смирения перед судьбой, решительное желание служить нашему пробуждающемуся человечеству, это будет просто пустозвонством.

Прежде чем поставить точку в этом предисловии, я бы хотел выразить благодарность профессору Л.С. Мартину, мистеру Л.Х. Майерсу и мистеру Е.В. Рью за весьма полезную и доброжелательную критику, под влиянием которой я переписал многие главы. Даже сейчас я не решаюсь напрямую связывать их имена со столь экстравагантной работой. Если оценивать ее по стандартам художественной литературы, она необычайно плоха. Фактически, это вовсе даже не роман.

Некоторые идеи об искусственных планетах были предложены мистером Дж.Д. Берналом в его увлекательной книге «Мир, плоть и дьявол». Надеюсь, он не будет против того, как я ими воспользовался.

Мою жену я должен поблагодарить как за корректорскую работу, так и за то, что она была собой.

В конце книги я включил «Замечание о величинах», которая может оказаться полезной читателям, не знакомым с астрономией. Некоторым покажутся интересными наброски временных шкал.

Март 1937

О. С.

I. Земля

1. Начало

Однажды ночью, в расстройстве чувств, я забрался на вершину холма. Темный вереск цеплялся за ноги. Внизу колоннами выстраивались пригородные уличные фонари. Окна с опущенными занавесками, словно глаза с опущенными веками, смотрели свои сны – происходящую за занавесками жизнь. Из-за плоской темноты моря пульсировал маяк. Над головой – мрак.

Я углядел наш дом, наш островок среди буйного и горького потока бытия. Там в течение пятнадцати лет мы двое, такие разные, росли и выросли друг для друга, для взаимной поддержки и пропитания, в сложном симбиозе. Там мы каждый день планировали наши немногие начинания и делились событиями дня. Там накапливались письма, ждущие ответа, носки, ждущие штопки. Там рождались дети, эти новые вспышки жизни. Там, под той крышей, наши собственные две жизни, подчас несогласованные друг с другом, несмотря ни на что были едины – большей, более сознательной жизнью, чем по отдельности.

Все это, конечно, было хорошо. Однако была горечь. И горечь приходила к нам не только из внешнего мира; она появлялась и внутри нашего собственного магического круга. Ибо страх перед нашей тщетностью, перед нереальностью нас самих, а не только перед бредовостью мироздания, привел меня на этот холм.

Мы все время спешили от одного маленького срочного дела к другому, но результат получался незначительным. Быть может, мы зря растратили все наше существование? Быть может, жили по неправильным понятиям? И, в частности, этот наш союз, эта, кажется, такая прочная опора для деятельности в этом мире, не был ли он на самом деле не более чем небольшим вихрем благодушного и давно привычного домашнего очага, бесполезно кружащимся на поверхности великого потока, не имея в самом себе ни глубины бытия, ни значения? Неужели мы все это время обманывали сами себя? Неужели за этими закрытыми окнами мы действительно, как и многие другие, всего лишь проживаем сон? В больном мире даже здоровые больны. И мы двое, почти наизусть рассказывавшие друг другу нашу маленькую жизнь, не всегда с ясным пониманием, не всегда с твердым намерением, были порождениями больного мира.

Однако эта наша жизнь далеко не вся была призрачной и бесплодной выдумкой. Разве не была она сплетена из нитей действительности, которые мы собирали всеми приходами и уходами через нашу дверь, из нашего пригорода, города, других, далеких городов, со всех концов света? И разве мы не сплетали воедино подлинное проявление нашей собственной природы? Разве не была наша жизнь одной из нитей, вплетенных в невероятно сложную и непрерывно разрастающуюся паутину человечества?