Созерцатель. Повести и приТчуды

23. Sage [118]

— И ещё у меня был знакомый, — рассказывал Бонтецки, идя по улице рядом с Пономаревым, оскальзываясь на гололеде и ухватываясь за рукав спутника. — Так он был член шахматной федерации. Очень любил родину. Так любил, что, бывало, ночами плакал, думая о ней. И очень смирный. Как услышит в полночь гимн, так вскочит с постели и голыми ступнями стоит на холодном полу навытяжку. Прослушает до конца, а потом снова в постель и, случалось, опять заплачет. А затем долго икает от слез...

Пономарев хмыкал, крутил головой и не верил.

При входе в метро их встретил трехметроворостый барельеф из дутой меди, — голова напряженно откинута вправо, левая нога вывернута и ноги расставлены: конькобежец в фигуре «кораблик».

— У вас, Егор Иванович, — сказал Пономарев, ступая на эскалатор, — как у Швейка, тысяча историй.

— Э-э, милый, — отвечал Бонтецки, ступая следом, — а почему их должно быть меньше? Я ж сколько на свете живу! И у меня их даже больше, — я развил в себе способности не познавать мир, это долго и утомительно, а узнавать его. Это вечное воспоминание о будущем, как оно иногда утомляет, — проговорил он с печоринской грустью и горечью.

— У вас, Егор Иванович, вы уж простите, что напрямик, у вас личность не совпадает с творчеством, они расходятся, и я не представляю, где они могут встретиться? Может, они вообще не знают друг друга?

— А скажите, Виктор Петрович, кто из них лучше, — я сам или мои тексты?

— Зачем же выбирать? В любом случае мой выбор будет для вас лестным, а я страсть как не люблю улещивать. Я с этим сталкивался: скажешь человеку что-нибудь приятное, а он о себе возомняет и на тебя посматривает свысока. Вот вы даже на эскалаторе норовите на ступеньку выше стать.

— Это из-за несовпадения ростов, — рассмеялся Бонтецки, — мой внешний рост — для одежды — средний, а внутренний — для духа — выше среднего. Я ведь подсознательно и сознательно рассчитываю на грядущего читателя, если он будет... В году этак две тысячи пятидесятом...

— Эва, размахнулись. Щенята во чреве щенницы брехаху.

— Не скажите, любезнейший, не скажите, оценки меняются со временами.

Они соскользнули с эскалатора, и пошли к переходу на другой уровень.

— Вы как автор, — продолжал Пономарев, — пишете не столько, чтобы сказать и прояснить, сколько, чтобы скрыть.