Созерцатель. Повести и приТчуды

Гроб был красивый, обит белым и красным сатином, на дне под покрывалом были сухие, свежие, приятно пахнущие стружки, и в изголовье лежала наволочка, набитая стружками. Хорошая домовина, подумал сын, мать будет довольна. Он с возницей снял гроб, потом опять поставил на телегу, вспомнив, что не открыл двери морга. Снял висячий замок, повесил на ручку, открыл высокую дверь, стараясь не дышать, потому что оттуда тянуло запахом. Затем вместе с возницей внес гроб и поставил рядом с топчаном, потом передвинул топчан ближе к каталке, где лежала мать, поставил гроб на топчан. На лице матери была марлевая повязка, видимо, пропитанная каким-то раствором, лекарством, подумал сын. Он вышел, возница сидел на телеге и держал в руках вожжи. Хорошая лошадь, сказал сын. Да, ответил возница, она сама знает дорогу. Мне приходится возить сюда гробы, и лошадь сама знает дорогу, никогда не сворачивает в сторону, а прямо сюда идет. Сын сунул вознице в карман металлический рубль с изображением вождя, закрыл на замок дверь морга, отнес ключ в коробочке и отправился в дом матери. Там шли приготовления к поминкам. Соседки, подруги матери, варили студень, кто-то ходил в магазин за хлебом, огурцами, помидорами, сыром. Колбасы в магазине не было, и за колбасой кто-то поехал в город. Водка в магазине была, и зять принес тридцать бутылок. Пятницы не было, а в субботу были похороны. С утра сын отправился на кладбище неподалеку от поселка на горке рядом с железной дорогой. С ним пошли три добровольных копальщика, один молодой и два пожилых. Им не раз приходилось копать могилы, они знали, как это делается. Дорога на кладбище, вернее, тропинка, проходила близко от железной дороги, и пока шли, пришлось дважды останавливаться и отходить в сторону от проносящихся поездов. Кладбище было хорошее. Высокое, сухое, но очень тесное.

Сыну показалось, что люди стали чаще умирать. Когда девятнадцать лет назад хоронили отчима, думал он, на кладбище было всего пятьдесят могил или около того, и можно было выбрать любое место, а сейчас, наверное, больше тысячи. Местами между могилами приходилось пробираться боком, поджимаясь, чтобы не запачкаться об ограды. Тяжело будет нести гроб, сказал старший копатель. Придется нести над головами. Придется нести от главной дороги, сказал сын, я помечу путь. Мы справимся к двенадцати, сказал старший копальщик. А похороны в два, сказал сын, вы сможете подождать. Конечно, подождем, ответил старший копальщик. Сколько вам принести водки, спросил сын. Двух бутылок хватит, ответил старший копальщик. Однако копать трудно, потому что тесно. Да, ответил сын, очень неудобно разворачиваться. Ничего, сказал старший копальщик, как-нибудь приспособимся. Я принесу вам к одиннадцати, сказал сын. Он вернулся в дом матери, взял несколько помидоров, огурцы, хлеб, колбасу, которую к тому времени привезли из города, две бутылки водки, положил в сумку и пошел на кладбище. Там работали на совесть. Могила была достаточно глубока, но землю приходилось бросать на соседние могилы и на могилу отчима, чтобы не осыпалась. Хорошо, сказал сын, к двенадцати вы, наверное, кончите. Копальщики обтерли руки о штаны и отошли к соседней могиле за столик, сели на скамейку, смотрели, как сын вытаскивает бутылки, стаканы и закуску. Копальщики предложили ему выпить, но он отказался и ушел. Только бы не было дождя, сказал он, уходя, а вы сможете подождать. Подождем до двух, сказал старший копальщик. Сын вернулся в дом матери и затем отправился к моргу, куда должен был прибыть катафалк и автобус, заказанные зятем. Едва удалось уговорить этот катафалк, рассказывал зять. Он весь развален и мог не завестись, мотор очень старый, еще довоенных времен. Заведется, сказал сын, мать была везучая. Он пришел к моргу за четверть часа до катафалка.