Созерцатель

– После того как вы, сами того не желая, вытащили меня из Гнезда, пришлось приспосабливаться и добывать документы на новое родовое имя, – ответил я ей. – Со старым от жандармов не было бы отбоя.

– За что ты угодил в каталажку?

Я посмотрел на нее многозначительно:

– Давай ты не станешь спрашивать, а я не буду тебе врать. Могу лишь сказать, что не совершил никакого ужасного преступления. Просто оказался не в то время не в том месте.

– А приехал ты сюда ради дела Хенстриджа?

– Да.

– Он тебя нанял?

Шут его знает, если задуматься. По сути, я трачу его деньги, но старикану отказал, пока тот был жив, и приехать в Риерту в итоге стало моей инициативой.

Пока я крутил в голове более-менее приемлемый ответ, труба вкуса клюквенного зефира, вооруженная шестью саблями, ринулась к нам из окна первого этажа. Мы резко пригнулись, рука чудовища прошла над нами, и уже через мгновение я тянул за собой Мюр.

– Ходу!

Стена за нами разлетелась с грохотом, окатив окрестности битым кирпичом. Мы уже свернули за угол, а потом нырнули в первый же проулок, но тяжелые шаги, от которых легко вздрагивала земля, не отдалялись.

– Не останавливайся! Беги! Догоню!

Карабин был у меня в руках, и я опустился на колено, стараясь восстановить дыхание, чтобы закрытая мушка не плясала перед глазами.

Осмунд немного ошибся по поводу места обитания своего трофея и его внешности. Да, мармеладного человека – застывшее желе он напоминал складками полупрозрачной плоти, через которую был виден костяк. Но до трех этажей эта тварь все же недотягивала. Всего лишь до двух, хотя нам хватало и этого.

Можно было гордиться собой. Всю пачку, патрон за патроном, я влепил в его арбузную безглазую голову. Как вы понимаете, мало помогло, лишь заставило контаги остановиться и заверещать, круша лапами ближайшие стены.

Пули застревали в «желе», не достигая до черепа, и всего-навсего «ослепили» его на несколько секунд.

Мюр ждала меня в конце проулка, с уже готовым к стрельбе револьвером. Я пробежал мимо, крикнув ей:

– Перезаряжаю!

Она открыла огонь, когда мутант вновь двинулся вперед. Я достал из подсумка на прикладе последнюю пачку, слыша, как она нажимает на спусковой крючок через равные промежутки, каждый раз прицеливаясь.

Как раз на шестом выстреле я крикнул:

– Готов!

И девчонка пронеслась мимо меня, на ходу откидывая барабан и выбрасывая из него латунные гильзы.

«Резерв» жалил точно оса. Лишь седьмая пуля пробила в желе достаточную дыру, чтобы последняя, восьмая, разбила череп чуть выше того места, где у обычного человека находится переносица.

Гигант громко вздохнул, зашатался и, накренившись, оперся на ближайший дом. Его лапы все еще дергались, точно он не собирался умирать.

Я с сожалением отбросил карабин, для которого кончились патроны, в сторону и извлек из кобуры «Стук».

Уйди-дуй-ди-дууу! – донесшееся слишком близко, заставило меня поменять планы.

Нет времени добивать одну образину, когда рядом окажутся следующие.

– Направо! – остановила меня Мюр. – Через склады! Там совсем недалеко до моста!

Мы юркнули в дыру в заборе, оказавшись среди угольных складов, ржавых железнодорожных вагонов и опрокинутых подъемных кранов, таких старых и изломанных, что они напоминали торчащие из земли кости механических гигантов.

Стоны за спиной говорили о том, что трофей, на который заглядывался Осмунд, все еще жив и довольно последователен в своей цели перекусить тем, что ему бог послал. То есть нами.

Грохнул забор, когда он проломился сквозь него, словно оживший таран.

Мюр ловко запрыгнула в распахнутые двери товарного вагона, выбравшись с другой стороны, запетляла среди полуразрушенных построек, пытаясь по примеру убегающего зайца запутать следы. Но казалось бы убитый гигант не снижал темп и, несмотря на свою массу, нагонял нас.

– Уйди-дуй-ди-дууу! – провыло небо, и я увидел их.

Пятерка… человекообразных созданий? Обезьян? Гиен?

Шакалов? Они были всем этим. Проворные, передвигающиеся на четырех лапах, в которых с трудом можно узнать руки и ноги, с деформированными головами, вытянутыми мордами с порванными щеками, через которые видны страшные зубы. Они внушали не ужас, а отвращение. Перед нами пример того, в кого могут превратиться люди. В их лицах все еще угадывались черты тех, кем они являлись до начала болезни.

Мужчины и женщины, от которых осталась лишь плоть – разросшаяся, перековавшая их личности.

Один сидел на корточках на стреле крана, двое других забрались на крыши вагонов справа и слева от нас, а еще пара находилась на пути к выходу. Проще говоря, мы попали в не самую удобную ситуацию.

Переложив револьвер в левую руку, Мюр обнажила «Мясника». Тварь на вагоне справа тут же спрыгнула на землю, подобравшись.

– Какие же они мерзкие! – с содроганием произнесла девушка.

– Без резких движений иди за мной.

Склад с проломом, куда спокойно мог въехать мобиль, находился в пятнадцати ярдах от нас. «Шакалы» следили за каждым нашим шагом, и я видел, что по морде ближайшего к нам течет пенистая слюна.

Мы преодолели половину расстояния, когда на нашу вечеринку ворвался желейный гигант и замешкался, увидев такую толпу.