Сожги венец безбрачия

– Только попробуй им что-то ляпнуть, Саша, – шипит Марина. – И тебе конец! Открой дверь и скажи, что она сама выпала. Случайно. Потому что была уставшая. Всю ночь сидела с больным ребенком. Я скажу, что так и было. Иначе ты на много лет сядешь. Гарантирую!

Отец молча смотрит на меня.

– Это ребенок, она ничего не понимает. Пятилетка с высокой температурой. Кто ей поверит? Открой дверь, Саша. Нельзя не открывать!

Отец медленно идет к двери и распахивает ее. В комнату врываются люди.

– Не шумите! Ребенок болен! – по-английски кричит Марина. – Моя дочка больна!

Глава 14. Невыплаканные слёзы мужчин

Я проснулась в доме колдуна. И первое время просто молча лежала, глядя в потолок.

– Лаура, ты как?

– Принцесса, ты нас слышишь?

Встревоженные Матвей и Никита сидели рядом со мной на ковре. Колдун стоял поодаль, прислонившись к стене.

– Ты получила ответы на вопросы? – спросил Оба.

Я молча кивнула.

– Что ты видела? – Матвей взял меня за запястье, проверяя пульс. – Лаура, тебе нужно отдохнуть. Пульс зашкаливает, как у автогонщиков на ралли.

– Вся моя жизнь – это ложь, – не слушая советы Матвея я встала с ковра. – Вот что она пыталась мне сказать на сеансах ретро-гипноза.

– Кто? – спросил Никита.

– Моя мама. Родная мама. Ее убили, – я заплакала и вкратце рассказала им всё, что видела.

– Ёшкин кот! – Никита хлопнул себя по бедрам. – Да она психованная, твоя эта приемная матушка.

– Пойдем отсюда, тебе нужно на воздух, – Матвей взял меня под руку.

Мы вышли на улицу. Светило яркое солнце. И это было странно. Потому что моя жизнь только что разлетелась на тысячу осколков и… ничего не случилось. Никто этого даже не заметил. Апокалипсис откладывается. Только в моей личной вселенной воет злой ветер, занося густым снегом всю мою фальшивую жизнь.

– Избавься от всех, кто причастен к этой истории, – прозвучало за моей спиной.

Я обернулась. Колдун стоял на пороге.

– Иначе ты не освободишься от своего прошлого. Сожги его, твой венец безбрачия! – заявил он и захлопнул дверь.

– Не слушай его, Лаура, пойдем к машине, – Матвей увлек меня за собой.

– Подожди-ка, – я остановилась. – Ты ведь тоже причастен. Так сказал колдун. Что он имел в виду?

– Ерунду он нёс, набивая себе цену, – с досадой поморщился Матвей. – Пойдем.

– Нет, не ерунду, – возразила я. – По лицу вижу: ты знаешь, о чем он говорит.

– Я расскажу тебе в отеле. Ты должна отдохнуть.

– Может, хватит уже решать вместо меня, что я должна делать? Сейчас расскажи. Прямо здесь.

– А ну-ка интересно. Колись, док, я тоже хочу послушать, – поддержал меня Никита.

– Тебя это вообще не касается, – огрызнулся Матвей.

– Еще как касается, – не уступил Никита.

– С места не сдвинусь, пока не расскажешь, – заявила я и села на бордюр тротуара.

– Ну хорошо, – вздохнул Матвей, сел рядом со мной и нервным жестом пригладил волосы. – Я не просто так подошел к тебе тогда в баре. Марина меня наняла. Я должен был внушить тебе, что венец безбрачия – это груз прошлого. Так и есть. Но главным было убедить тебя в том, что избавиться от этого груза можно только одним способом: отказаться от всего и начать жизнь заново. Причем очень желательно было довести тебя до глубокой депрессии. Вместо этого я тебя вытащил из этой самой депрессии.

– От чего отказаться? – не поняла я.

– От наследства, Лаура. Не в курсе всех подробностей. Знаю только одно: речь идет о каком-то чудо-препарате под названием «Дидона». Он уникальный. И ты должна была отказаться от наследства, чтобы не возникло сложностей с продажей лицензии на препарат за границу. Это всё, что я знаю.

– И сколько она тебе пообещала, Матвей? – поинтересовалась я.

– Много. Очень много, Лаура. Но я взял только аванс. Да и тот вернул перед вылетом на Кубу. Марина была в бешенстве.

– Назови сумму, Матвей, – попросила я. – Хочу узнать, во сколько меня оценивают.

– Перестань! – отмахнулся он. – Я тогда тебя не знал. Мы не были связаны личными отношениями. Какая разница?

– Очень большая, – сказала я. – Мне просто интересно: сколько это тридцать серебреников в современной интерпретации?

– Миллион евро, – Матвей опустил глаза. – Она дала мне двести тысяч евро аванса. Я их вернул.

– Япона ж мать! – схватился за голову Никита. – Лям евро – это то, что она пообещала тебе? Сколько же стоят эти таблетосы, если она готова была отстегнуть лимон, чтобы принцесса отказалась от наследства? Лаурочка, твой папа что запрещёнку изобретал?

– Мой папа всю жизнь занимался иммунной системой, – прошептала я. – Это всё, что я знаю о его работе.

– Лаура, послушай, – Матвей взял меня за руку.

Но я отдернула руку и закричала:

– Не смей ко мне прикасаться. Никогда! Слышишь?

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – снова начал Матвей.

– Да ничего ты не понимаешь! – закричала я. – Со всеми твоими открытиями, сеансами, заумными вещами ты ничего не понимаешь! Потому что ничего не чувствуешь. Ты – ледяной истукан, Матвей.

– Давай просто поедем в отель, Лаура. Ты отдохнешь, примешь ванну, и мы поговорим, – он снова взял меня за руку.

– Уйди! – я оттолкнула его. – Не приближайся ко мне.