Сожги венец безбрачия

– Слышишь, док, тебе же девушка ясно сказала отвалить! – вмешался Никита.

– Ты хоть помолчи! – Матвей досадливо отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – Ты, наверное, даже не понял, о чем речь идет. Слишком много букв для одного многократно ударенного в голову качка.

– Ну ты и крыса! – выдохнул Никита и ударил Матвея кулаком в лицо.

Тот рухнул, как подкошенный. Со всех сторон завизжали женщины. К нам подъехал таксист Паоло. Он выскочил из машины.

– Эй, друзья! Без драк, пожалуйста! Только полиции нам и не хватало! Кубинская полиция очень не любит, кода иностранцы хулиганят. Вас за сутки вышлют из страны без права повторного въезда.

Матвей встал и с трудом сел на бордюр тротуара.

– Вы как? – Паоло вытащил из кармана бумажный платок и протянул ему. – Эй, принесите лёд, – обратился он к зевакам, которые уже успели собраться в толпу.

– Нормально, всё хорошо, – пробормотал Матвей, прикладывая платок к носу.

– Это слишком, Никита, даже для него, – я приняла из рук какой-то девушки пакет замороженного сока, села на корточки и приложила лёд к носу Матвея.

– Ему полезно, – сквозь зубы процедил Никита. – А то он совсем берега попутал.

– Ты, Никита, себя не понимаешь. И Лауру тоже, – глухо сказал Матвей.

– А ты понимаешь, значит? – ухмыльнулся Никита.

– Я был и в ее голове, и в твоей. А еще за годы практики понял главное: люди не могут найти себе пару, потому что мы все похожи на капусту. Слои, слои, слои, а внутри кочерыжка – наша суть. Когда мы знакомимся и начинаем отношения, мы прячем свою суть. Но внешние слои, скрывающие правду, постепенно отпадают. И мы изо всех сил стараемся затянуть этот процесс. Потому что кочерыжку мы не показываем никому. Но потом, позже, она всё равно себя проявляет. А мы не готовы. Так как нарисовали себе другого человека. У тебя и Лауры эта кочерыжка еще не проявилась. Но когда проявится, будет поздно. Тогда вы поймете, насколько вы разные, и оба взвоете. Ты… черт с тобой, но не делай больной ей.

– Твою гнилую натуру, док, я давно вычислил. Кочерыжка торчит, а листьев нет. Пошел ты! – заявил Никита. – Принцесса, хватит с ним возиться. Дальше сам справится.

– С этим соглашусь, – я встала и положила замороженный пакет с соком на колени Матвея.

Мы сели в такси. Никита обнял меня на заднем сидении.

– Пожалуйста, не сейчас! Прошу тебя! – взмолилась я.

– Понимаю, как тебе хреново сейчас, принцесса. Но ты не можешь быть одна. Да и я уже не смогу без тебя. Нет никакого венца безбрачия, ерунда это.

– Есть, – всхлипнула я и позволила себе уткнуться в его плечо.

Мне сейчас очень нужно было к кому-то прижаться.

– Не верю я в эти вещи, – поморщился Никита. – Знаешь, почему меня родители на бокс отдали? Потому что я мелкий был, хилый такой. Болел всё время. Вот реально смерть пописать отпустила. И все вокруг – и соседи, и родня – родителям говорили, что нужно витаминки пить, не уставать, вести правильный образ жизни. А мать с отцом решили всё сделать наоборот. Отдали меня в секцию бокса. Батя так и сказал: «Клин клином вышибают». И глянь, какой кабан вымахал. А послушались бы врачей и всех остальных, был бы я ботаном. От человека всё зависит. От характера. Если чего хочешь, то нужно стены лбом прошибать. Я так всегда по жизни и делаю: морду – кирпичом, и пошел. Моя рожа вон до сих пор не разгибается.

– Если ты такой мотивированный, то зачем пришел к Матвею на сеанс? Если не веришь в это всё?

– У меня другая история, принцесса. Мне нужно было, чтобы мозги кто-то вправил. Чтобы такой нокаут вмазал! А кто, кроме дока, может? Никто! Но я понимал, что проблема именно во мне.

– Разобрался? – спросила я.

– Да, – ответил он. – Вот сейчас точно знаю, почему я один. А еще знаю, что тебя не упущу. Мы всё разрулим вместе, принцесса. Ты только не плачь! – он обнял меня и поцеловал в лоб.

Матвей

Она уходила от него в объятиях другого. Кровь еще текла из носа. Это не беда. Беда, что внутри всё в клочья. Упустил! Держался, себе не признавался, язвил. Думал, рассосётся, успокоится. Не рассосалось. Внутри разверзлась черная дыра. Кто сказал, что черная дыра – это какая-то ерунда в космосе? Кто его видел вообще этот космос? Черная дыра – это невыплаканные слёзы мужчин. Злые, одинокие слёзы-бритвы. Ты их внутрь заталкиваешь, а они всё нутро в клочья, в кровь, в лохмотья. Как тогда с Ольгой после ее аборта. Тогда хотелось жрать водку из горла и сдохнуть. А теперь нет. Потому что Ольгу он отпустил, вытолкнул из сердца, вышвырнул, отрезал навсегда. А Лауру нет.

– Пей, – на тротуар рядом с ним опустился колдун и протянул бутылку виски.

– Не хочу, – покачал головой Матвей.

– Пей, – упрямо повторил Оба и свинтил крышку.

– Не буду, – Матвей сжал губы. – Какого чёрта ты ей сказал, что нужно от всех отдалиться? Зачем?

– Это не я, – покачал головой Оба. – Это духи. Я не мудрец. Только проводник. Через меня передают послания.

– Ну да, – согласился Матвей. – Мудрецы помогают людям жить а ты мешаешь.

– Твоя кожа мешает, – возразил Оба.

– Что? – не понял Матвей.

О чем он? Он что собирается с него скальп снимать? Такой может, да.