Сожители. Опыт кокетливого детектива

– Бизешку хочу, – сказала затем Манечка, – Я видела там, – она указала на витрину, – Розовенькую. И воды газированной. И рюмку любого сладкого ликеру. Вы платите за девушку? – она оглядела нас.

Кивнули вразнобой.

– Тогда самого дорогого сладкого ликеру, – сказала она.

– Экономистка, – фыркнул я.

Заплатить за Манечку мне было не жаль, но комедия, которую она – не самая рядовая финансистка не самой рядовой конторы – делала из своей предполагаемой бедности, мне временами надоедала.

Она хотела быть богемной теткой, но ею не была.

– Мы не продаем алкоголь, – подумав, сказала амели, позволяя своему глазастому и зубастому личику изобразить тень недовольства.

– Тогда просто воды, – недовольно сказала Манечка.

– Могу предложить «эвьон».

– Ну, точно лингвистический конгресс, – посмотрел в сторону я.

– А из-под крана воды нет? – спросила Манечка.

– Качество «эвьон» проверено временем, – оттарабанила амели, приподняв губку, показывая зубки.

Манечка только рукой белке-француженке махнула – «валяйте».

– А у вас нет кофе без кофеина? – наступила очередь Марка.

– В ассортименте нашего кафе, который наследует уюту французского бистро, мы можем предложить несколько сортов кофе, которые…, – чушь, которую твердила девочка-белка, закостенев в своем фартучке, слушать было непросто. Но Марк послушно кивал, а к «кофе-декоффеинато» заказал еще «эплпай» из меню.

– Только без взбитых сливок, – добавил он, – Я сливки не ем.

– В нашем кафе мы поддерживаем лоу-кост…, – завела амели свою шарманку. Проговорив слова, смысла практически не имеющие, она затем повторила названия напитков и блюд и после нашего молчаливого одобрения утопотала.

– Кофе без кофеина, пирог без сливок, – произнес Николаша будто бы задумчиво, – Вы, наверное, и пиво безалкогольное предпочитаете, – он покосился на Марка.

– Я пиво вообще не пью, – сказал тот.

– Молодец, значит, не станешь, как я, буйной алкоголичкой, – сказала Манечка, улыбнувшись довольно кисло. Перспектива выпить воды, а не ликеру, ее не очень вдохновляла.

– А вы тоже буйный, когда пьяный? – поинтересовался у Марка Николаша.

– Он буйный, когда трезвый, – встрял я, – А пьяный он добрый.

– Я всегда добрый, – сказал Марк.

– М-да? – Николаша иронически улыбнулся, – Разве?

– Слушайте! – громко сказала Манечка, – А вы в курсе, что я могла стать настоящей княгиней?

– Да, все уж в курсе, – сказал Николаша и поглядел в сторону амели, вздрогнувшей за стойкой, – Только какая из тебя аристократка, – усмехнулся.

– Аристократы разные бывают, – возразил Николаше Марк, – Я однажды гостил у одного немецкого барона, так он на вид настоящий крестьянин. И не подумаешь, что барон. Шреклих-щит.

– Шреклих-что? – уточнил Николаша.

– Он сапоги резиновые не снимает целый день. У него замок и поместье с лошадями, он туда экскурсии пускает, на то и живет.

– В сапогах по замку, – прикинула вслух Манечка, – Это мило. Познакомь-ка. Давно я с баронами не спала.

– Он занят уже, – сказал Марк, – У него есть друг.

– Друга не «Марусей» зовут? – осведомился Николаша.

Марк смерил его взглядом, враждебности уже не скрывая.

– Вильфрид – очень хороший человек, добрый. Он меня на лошадях ездить учил.

– Шенкелям учил? – сказал Николаша, – Галопу?

– Он мне смирную лошадь дал, старенькую. А молодые бывают очень злые. К ним лучше сзади не подходить, как дадут по лбу копытом, и все, можно даже скорую не вызывать. Шреклих…, – свою любимую присказку Марк не договорил.

– Озлобленные и молодые. Какое-то кощунство природы, – сказал я.

Доморощенная белка-амели принесла нам всего, чего заказали.

– Красивые часы, – сказала она Марку, распределяя еду и питье.

– Простой пластик, – радостно произнес Марк, вытянув руку с белым браслетом. Ему всегда нравилось, когда его хвалили.

– И это жасминовый чай? – сказал Николаша, посмотрев в свою кружку.

– Да, это ваш заказ, – от лысого клиента она предпочла отклониться, рискуя сломаться в тонкой талии.

Марк помахал ладонью, приманивая к себе пар из чашки.

– Пахнет жасмином, – сказал он.

Официантка с благодарнстью ему улыбнулась, а ушла быстро, опасаясь, видать, как бы вредный лысый клиент не наговорил ей еще чего-нибудь.

Манечка с хрустом вгрызлась в свою «бизешку».

– Они всем так говорят, – сказал Николаша, – Официантов тренируют замечать у клиентов детали и хвалить. У кого часы, у кого очки или сумочку.

И что с того, подумал я, кому-то хуже? Лучше фальшивые комплименты, чем неподдельная злость.

– Обман, кругом обман, – легкомысленно произнес Марк, – Какой кошмар, никому верить нельзя. Ни-ко-му. Вы тоже работаете в ресторане?

Николаша глянул на него с недоумением.

– Или в кафе. Вы такой умный. Все знаете, – Марк не сводил с него намеренно пустых, бессмсыленных глаз.

– Я – переводчик.

– Да? А по лицу и не скажешь.

– Внешность обманчива, – сказал Кирыч, глядя в окно. Ему не нравилась эта сцена. Мне она тоже была не по душе.

А кому бы понравилось, если люди норовят наговорить друг другу дряни?

– Да, уж, Кирилл, еще как обманчива, – признала Манечка, – Вот кто про тебя скажет, что ты ему, – она посмотрела на меня, – муж?