Сожители: опыт кокетливого детектива

А располагался салон на бульваре в центре. Вокруг больших кресел из голубой кожи, перед зеркалами, висящими на крашеных серебрянкой стенах, сложные парикмахерские танцы плясали причудливые существа, – белые, розовые, фиолетовые.

Женя был хрупким вечным юношей в сине-желтом трико – с массивным ртом и локонами, будто охваченными переливчатым пламенем.

Когда я подошел к нему, посланный квелой юницей-администраторшей в стрекозиных очках, то сначала мне показалось, что цирковых статей «стайлист» стоит перед сугробом: клиентка его сидела, укутанная в подобие простыни; голова ее была на треть изукрашена кусками фольги – держа в руке фаянсовую плошку, Женя мазал волосы чем-то голубым.

– Ко мне? – капризно спросил он, мазнув взглядом, – Посидите, – и указал кисточкой в угол, где на куске черного мохнатого ковра стояла пара лазоревых диванчиков и низенький стеклянный столик с кучей журналов, – Лера! – крикнул он юнице-стрекозе, – Налей человеку кофе! Вы пьете кофе?

– Э-э-э, – давно меня не брали в оборот так безаплелляционно, – Да.

– Лера! «Американо» человеку. С молоком и сахаром!

– Без сахара.

Женя оглядел меня с ног до головы.

– Налей ему чаю, Лера!

– Ничего не надо, – сказал я, отступая.

– Нет, ты посмотри, – он хлопнул клентку кисточкой по голове, – Обиделся.

– Нет-нет, – заверил я, – Но….

Но тут сугроб провернулся, показал лицо, а лицо было знакомым – круглым лицом потолстевшей мыши.

– Таня, – только и смог сказать я.

– Привет. Лучше сюда садись, – она предложила мне табуретку у стены рядом с зеркалом.

– Да, хорошо, можете занять, – разрешил Женя, прежде произведя ртом сложную гимнастику из тех, какие делают перед концертами трубачи.

– Как дела? – усевшись, спросил я.

– Никак, – сказала Таня, – Работа, дом, спанье, жранье.

– У меня знакомая была, – встрял Женя, хлопот своих парикмахерских не оставляя, – Она сходила к врачу. Проверилась на кровь. Ей сказали, что кушать. Представляешь, – он посмотрел на Таню в зеркало, – за две недели скинула двадцать кило. Ну?!

– Ужас, – сказала Таня.

– Ге-ро-и-ня, – протянул Женя.

– Твоя знакомая теперь вся в морщинах, а на животе шторка, как в театре.

– А она для здоровья. Ты представь! Двадцать килограммов. Это же целый чемодан!

Я усмехнулся, вообразив себе тетку с привязанным к животу чемоданом.

– А я был на Миконосе, – без всякой связи сообщил Женя далее, – Боже, какие там горы! Какая красота! Дома белые, вода синяя….

– Греки жаркие, – добавила Таня, – И почем твой кровяной тест?

– Дешевка. Десяточка всего. Пустяки.

– Ясно. Зато у меня морщин нет, – сказала Таня, – Кожа гладкая, как жопа ребенка. А у тебя как? – она для меня даже улыбку на лице нарисовала. Какая щедрость.

– Жопа в порядке, – сказал я, – Только приключений на нее многовато в последнее время.

– Весело живешь? – спросила Таня.

– Ага. У меня теперь каждый день балаган.

– Беспокоят?

Я пожал плечами.

– Мне тоже звонил один, – Женя попытался перехватить инициативу, – Я ним на дороге познакомился. Хотел меня оштрафовать, – он улыбнулся. Плотоядно, как мне показалось.

– Ты и машину водишь? – удивленно спросила Таня.

– А как в Москве без машины? Лера! – завопил он, – Какая у меня машина?

Юница не ответила, только тонкие ручки в стороны развела.

– У меня хорошая машина, – сказал он.

– А ты тоже водишь? – спросила меня Таня.

– Нет.

– Хочешь, чтобы Кирилл вечно тебя развозил?

Ну, все, оседлала любимую лошадь: Таня уверена, что я использую Кирыча, что я его не достоин, и может быть его даже совратил. В общем, из-за меня он – невосполнимая утрата для бабьего племени.

– Метро есть, – сказал я, – Такси.

– Ага, – сказала она.

Меня Таня не любила. Я отвечал Тане взаимностью.

В ней нет ни трогательной восторженности, ни красоты феерической, ни завораживающей эксцентричности – ничего в ней нет, что я так люблю в женщинах и чем готов любоваться всегда. «Я пришла в этот мир, потому что имею право», – всем своим видом говорит полутораметровая хомячиха, она же троекратная мать, она же чья-то любовница, она бизнесменша, она же удручающе земной человек, твердо стоящий на ногах и этой своей стойкостью исчерпывающийся.

Тем смешней, что деньги она зарабатывает психологическими консультациями. Воздушными замками торгует.

– На похоронах были? – спросила Таня, голова ее хлопотами Жени, все больше напоминала фантастического ежа.

– Были, – я кивнул.

– И как?

– Как обычно. Веселились, пили шампанское, танцевали на столе.

– Ясно. Сочувствую.

– Мне не надо сочувствовать. У меня все в порядке.

– А выглядишь плохо.

– Да, не шестнадцать.

– А выглядишь плохо, – с нажимом произнесла она.

– Умер кто-то, что ли? – спросил Женя.

– Убили, – коротко ответил я.

– Ондрэ? – господи, какой же гнусавый у «стайлиста» голос, – Который портной?

– Да, его звали «Андрей», – сказал я.

– А я с его тетей родном знаком, представляете?! – радостно произнес Женя, – Лера! Как ту клиентку звали? С фифоном! Не помнишь?

Лера снова развела ручками, дрогнул свет в стрекозиных очках.

– Они там за квартиру сейчас спорят, – сообщил Женя, – Недвижимость, да еще и в Москве.

– Да, это миллионы, – признала Таня.