Сожженная Москва

– Это так, воины сильные. Таких бы поболе, да в села, не видать бы татарам невольников.

– Ну, на селах и деревнях у нас и мужиков простых с оружием не хватит. Благо еще города прикрыты, да и то не все так, как хотелось бы. Ведаешь же, что главная рать на Западе?

– Слышала. Мы в таких делах не разбираемся.

– Устраивайтесь удобнее, отъедем, посмотри сына.

– За то не печалься, Осип. Спасибо тебе. Жива буду, поведаю Михайло, как ты дрался за меня. Лишь бы он сам возвернулся, а то ведь до сих пор в Крыму.

– Может, уже выехал. Но Михайло вернется, Алена, в том даже не сомневайся.

– Да, Осип.

Сторожа пригнали табун – двадцать два коня. Добычей их голова вельми доволен был. Табун – ценность большая для деревни. Сторожа пошли вперед, и обоз тронулся следом.

На Иванов двор, что стоял в сотнях саженей от Колечни, заехали затемно, обрадовав хозяина. Еще бы, такой навар!

Алену с сыном разместили после молитвы и трапезы в отдельной комнате, ратники завалились на пол, подстелив занесенного в залу свежего сена. Тугай приказал выставить сменный дозор.

Появились звезды. Еще один богатый на события день прожили. Ратники уснули. Алена же долго молилась в комнате, благодарила Господа за спасение и просила Создателя сохранить жизнь Бордаку. Потом и она легла на лавку, где под одеялом посапывал ее Петруша.

Еще неделя ушла на проезд до Тулы. До крепости добрались без происшествий, там встали на трехдневный постой, пополнили запасы. Тугай встретился с наместником и воеводой. До Москвы оставалось около ста восьмидесяти верст. Но это уже безопасный путь. Его прошли за четыре дня. На пятый въехали в Москву. Был понедельник, недавно прошел дождь, оттого и свежо. Все радовались, что закончен переход. Алена же беспокоилась.

– Странная ты, Алена, тебе бы радоваться, а ты боишься, – заметив это, улыбнулся Тугай.

– Как не бояться, Осип, такой большой город, столько людей. Кругом церкви, соборы, дома большие, лавки, торговые ряды.

– Это же Москва, столица государства Русского.

– А скажи, Осип, царь Иван Васильевич где обитает?

– Знамо где, Алена, в Кремле или на дворе опричном, хотя часто выезжает в Александровскую слободу.

– Там, в Кремле, наверное, такие хоромы!

– Царские, Алена, что же ты хочешь?

– И Михайло мог видеть царя?

– Не только мог, он его видел. Это же Иван Васильевич отправил его в Крым. Вот такой у тебя жених, Алена.

– Ну, скажешь тоже, Осип, невеста, – зарделась она. – Может, как вернется Михайло, так и погонит из дома.

– Ты в своем уме, женщина? Не смей подобного о Бордаке молвить!

– Прости, Осип, это все из-за боязни. А далече отсель Варварка, где подворье Михайло?

– Рядом с Кремлем и Москва-рекой, совсем недалече по сравнению с тем, что пришлось пройти.

– Это так. А ты бывал на его подворье?

– Все, Алена! – Тугай вскочил на коня. – Отстань, сама увидишь.

Остановив обоз у своего подворья, распустив ратников по домам, Тугай повел телегу по Варварке. Алена с интересом смотрела на Кремль, на все окружавшее и только охала. Улица шла по части холма Москва-реки. На Руси того времени, и в городах больших, и деревнях малых, подворья ставились на возвышенностях. После зимы и снег с них быстрее сходил, и земля быстро просыхала, и разлив не доставал.

Возле одних ворот Тугай остановил лошадь и улыбнулся Алене:

– Вот это и есть подворье Михайло Бордака. Приехали.

Ворота, как и многие другие, были украшены образами в киотах, створки подперты изнутри, далее городьба, за ней виднелись молодые деревца и дом. Деревянный, небольшой, но аккуратный, за домом видна только крыша, также деревянная, покрытая сверху березовой корою.

Тугай толкнул створку ворот и крикнул и во двор:

– Герасим!

– Тута я, кого еще принесло?

– Не узнал?

– Осип Данилыч? Господи, откуда же?!

– Из Крыма, Герасим.

– Ух ты! Из самого Крыма?

– Ну да, и я не один.

– А кто ж с тобой?

– Твоя новая хозяйка.

У подошедшего к воротам мужика расширились глаза от удивления:

– Какая-такая хозяйка?

– Невеста Михайло.

– Да ты что?! А где сам Михайло Алексеич?

– Позже подъедет. Ты же ведаешь, что он тоже в Крыму?

– Не-е, откуда? Уезжал, молвил, по делам государевым, и месяца на два, а куда, про то ни слова.

– В Крыму он был. В Кафе. Слыхал о таком городе крымском?

– Это где невольников продают?

– Да.

– Слыхал, как не слыхать. Да где хозяйка-то?

– Отворяй ворота и встречай!

Работник Бордака бросился к воротам и широко распахнул их. На телеге спереди сидели Алена с Петрушей.

– Вот она, – указал на нее Тугай, – твоя хозяйка.

– Красавица, – проговорил работник и спохватился: – Доброго здравия, хозяйка!

Алена слезла с Петрушей с телеги и поклонилась:

– И тебе долгих лет, человек!

– Герасим я, работник Михайло Алесеича.

– А я – Алена.

– По отчеству как?

– Да не привыкла я по отчеству, Аленой называй. Да и не хозяйка я никакая, Михайло наказал ехать сюда. Вместе хозяйством заниматься будем.

– Ну уж нет, коли Михайло Алексеич наказывал называть хозяйкой, то так и след. А у тебя и сынок уже есть?

– Это мой Петруша. Михайло выкупил нас из татарского полона в Кафе.

– Вот оно что! Натерпелась, поди, у басурман, бедолага?