Сожженная земля [СИ]

— У нее есть магические способности. И она пользуется ими, наверняка непроизвольно. Если они настолько сильны, ей необходимо обучаться. Настоятельно рекомендую вам переговорить с леди Лассирой или монной Фелион. Ни у кого из Старых в настоящий момент нет учеников. Все время они посвящают государственным делам и обучению молодых магов из бывшей Академии. Но если я что-то смыслю в магии, для вашей дочери могут сделать исключение. Лучше обратиться к Лассире. Она сама неплохо владеет мечом и сможет тренировать Дарину как в магии, так и в фехтовании.

— А мэтр Ионах не имеет воинской практики? — вырвалось у Шемаса, прежде чем он успел осознать свою дерзость. Принц крови проявил неслыханное внимание к простому солдату — принял участие в судьбе его дочери — маленькой гордячке, покусившейся на родного сына принца! Его Высочество направлял Шемаса к могущественной волшебнице, а ему этого показалось мало — он захотел иметь дело с самим легендарным вожаком Старых! Шемас не удивился бы, прикажи сейчас Конар отстегать его плетьми. Но тот спокойно покачал головой.

— Ваша дочь может обучаться только у женщины. Дело в том, что маг, обучающий ученика противоположного пола, подвержен сильному плотскому желанию. И это не зависит от зрелости подопечного. Конечно, мы всецело доверяем мэтру Ионаху и любому из Старых Магов. Но это было бы несколько негуманно по отношению к ним, согласитесь! Леди Лассира — сильная волшебница. Надеюсь, ваша леди… Калема, если память не изменяет мне, не будет против?

— Калема не леди, — быстро сказал Шемас. Выдавать себя за особу знатного происхождения и вступить в брак с дворянином каралось смертной казнью. Конар поднял бровь.

— У нее благородные черты лица. Она бастард?

— Да, милорд. Ее отец — зандусский аристократ. Мать — славийская белошвейка.

— Ваша дочь — бастард во втором поколении… — проговорил принц. — Значит, на ней ваш род прервется. Она и ее будущие братья и сестры — последние носители вашего имени. Их гены пусты. Вы не единственный в роду?

— Средний из трех братьев. Мой род не угаснет со мной.

— А вы сами? У вас никогда не будет внуков, если вы останетесь со своей нынешней женой. Это не причиняет вам боли?

— Я люблю Калему, — просто ответил Шемас. Обычно он испытывал раздражение и даже злость, когда кто-то заводил эту тему. Но вопросы принца звучали мягко и доброжелательно. Он спрашивал не затем, чтобы уязвить Шемаса, а чтобы понять. — Внуки? Было бы хорошо иметь внуков, но не настолько, чтобы отказаться от Калемы. Боль? Я терплю боль постоянно. Боль вины за то, что сделал с Калемой, когда наш полк взял Хамис. Сию боль мне не избыть до конца моих дней, милорд. Для другой боли в моем сердце не остается места.

— И все же попытайтесь простить себя, — мягко посоветовал принц. — Люди меняются. Вы уже не тот солдат, что сотворил насилие над беспомощной пленницей. Я наблюдал за вами обоими во время работ. Вы — любящий муж и отец. Ваша боль только отравит существование вам и вашим любимым людям.

— Это я, милорд. Я сам пытался убедить себя, что я изменился. Калема твердит мне то же, чтобы утешить. Но солдат, который учинил зверство над Калемой, жив по сию пору. Его чувства никуда не делись. Они идут бок о бок с моей любовью к ней и дочери.

Принц наклонил голову, внимая Шемасу.

— Н-да, жаль, что так вышло…

— Мне тоже жаль, милорд. Но даже Придворный Маг, да не вырвется его душа из преисподней, не смог бы изменить прошлого.

— Вы правы. Именно поэтому я и советую вам простить себя. Но я имел в виду другое. Жаль, что ваша супруга не дворянка. У Меаны не уцелело ни одной фрейлины. Когда я увидел ле… монну Калему, сразу обрадовался, что нашел подходящую кандидатуру. Жаль… Впрочем, возможен иной вариант! Камеристке Меаны за семьдесят. Она чудом уцелела, когда погибло столько молодых полнокровных девушек! Это выглядит как несправедливость Создателя, согласитесь!

Шемас осторожно улыбнулся, не желая более явно поддакивать еретическим высказываниям.

— Меана держит Лоду исключительно из сострадания — не прогонять же давнюю и преданную служанку! Но всю работу выполняет сама. Если бы ваша жена согласилась стать помощницей Лоды, Меана была бы счастлива.

Когда Шемаса назначили в королевскую гвардию, он сбился с ног, чтобы найти во дворце место для Калемы. Он был готов пристроить ее даже на кухню, хотя офицерская честь пострадала бы от сожительства с кухаркой. Калему приняла горничной одна из фрейлин супруги министра путей. И министра, и его супругу, и большую часть фрейлин со служанками унесло в Ледовитый Океан потоком возрожденной Иртел. Раньше должность камеристки принцессы крови была великим почетом и пределом мечтаний. Теперь сам Шемас оказывал услугу высокородному Конару, разрешая жене стать камеристкой леди Меаны.