Сожженные мосты

Путилов улыбнулся — тонкой, острой как бритва улыбкой.

— Действительный тайный советник. Звание присвоено позавчера.

— Вот как? За какие такие заслуги, позвольте полюбопытствовать?

— За заслуги в деле обеспечения безопасности Государства Российского, я так полагаю. У вас есть другое мнение.

Интересно — он и в самом деле такой придурок — или просто притворяется?

— Хороши заслуги. Повторение «десятого сентября» менее чем через год после событий в Северной Америке. Гибель Государя.

Путилов покачал головой.

— Сударь, вы ищете ссоры?

— Ссоры? Помилуй Бог.

— И, тем не менее, я требую объяснений. Вами сказано слишком много, князь — и одновременно слишком мало.

— Мною сказано достаточно. После всего случившегося любой руководитель разведслужбы войдет с прошением на Высочайшее имя об отставке.

— Не мне вам объяснять, как это произошло. Военная разведка заигралась в игры. Под ее крылом и при прямом руководстве руководителя службы готовились террористы-смертники, незаконно передавались ядерные технологии, готовились никем не санкционированные боевые операции. Вы сами, князь едва не погибли из-за этих игр военных. Штанников застрелился, думаю этого более чем достаточно.

И в самом деле, не понимает.

— Господин Путилов. Я намекну — только намекну. Известные вам персоны в Багдаде, а скорее всего и не только в Багдаде ведут деятельность, о которой вы не можете не знать. Более того — вы ее прямо контролируете и направляете. Это — позор для русского офицерства. Все то, что произошло — произошло из-за вашей схватки с военной разведкой, за власть, за влияние, за бюджетные ассигнования. Британская и австро-венгерская разведки прекрасно воспользовались этим, они сидят на трибунах Колизея и хлопают в ладоши, пока мы рвем друг друга на куски как дикие звери. Я не могу осуждать ни вас, ни людей из Багдада, поскольку и сам когда-то занимался тем же самым — но отношение высказать могу. Мы с вами — вы, я, они — в дерьме по самые уши, и кровавые пятна на наших мундирах уже не отстирать. Разница между вами и мной — в том, что я понимаю, какое зло творим мы все — а вы это злом не считаете. Разница между нами и генералом Штанниковым — в том, что у него хватило духу застрелиться. Теперь давайте работать.

Оперативное время одиннадцать часов сорок одна минута 19 августа 2002 года Где-то под Санкт Петербургом

Это тоже был бункер. В России, долгие годы готовившейся к войне их вообще было много, этих бункеров, их строили до начала девяностых, пока не решили что достаточно. Тогда, в начале девяностых призрак войны, призрак безумного ядерного апокалипсиса, когда сотни миллионов, даже миллиарды людей жили в постоянном страхе — он отступил.

Но теперь призрак вернулся, и безумная ухмылка его преследовала каждого из тех, кто собрался сейчас в этом бункере, расположенном под действующим цементным заводом в окрестностях столицы Российской Империи. Призраку нравилось питаться страхом людей, это была его пища, и сейчас он напитался впервые — впервые за много лет. Но ему это было мало — ибо сейчас боялись отдельные люди — а ему надо было, чтобы боялись, как и раньше — сотни миллионов. И процесс уже пошел…

— Господа, приступим.

Государю Российскому, получается, что еще новоизбранному Царю Польскому и Шаху Персидскому Николаю еще трудно давалась роль самодержца, он не привык к ней. Он честно готовился к ней, постигая самые разные науки, которые следовало бы знать Самодержцу. Но он был молод — моложе почти всех тех, кто собрался сейчас под землей, чтобы решить, возможно, самую большую проблему, которая вставала перед страной и перед престолом за последние пятьдесят лет. Он не был готов и ждал, что судьба подарит ему еще лет десять нормальной жизни, даст пережить любовную горячку и воспитать сына, чтобы потом, со спокойной совестью и холодной головой окунуться в дела государственные. Но судьба редко проявляет благосклонность — и сейчас Государь Николай Третий находился во главе старого, покрытого пылью стола, за его спиной красовался потускневшей позолотой двуглавый орел, а на него смотрели люди, сидевшие по обе стороны стола. Они смотрели на него, как на человека, который знает все и может решить любую проблему — и он не мог, не имел права признаться им, что не знает что делать, и что напуган. Да, да, он — русский офицер-разведчик, смело шедший навстречу смерти и ведший за собой людей был по-настоящему напуган, возможно, впервые в жизни. Потому что он был честным человеком, он понимал и осознавал меру ответственности, которая была возложена на его плечи. Тогда он рисковал своей жизнью и жизнями солдат его роты — сейчас же на нем лежала ответственность за все огромное государство, за империю. И, наверное — за все человечество и за его дальнейшую судьбу — тоже. При обмене ядерными ударами, спровоцированном безумцами, не выживет никто. Победителей не будет.