Сожженные мосты

— Аллах поможет нам понять друг друга, ведь мы братья в Джихаде, и пока не повержен последний из неверных, пока на земле существует ширк, пока все народы не слились в совершенстве таухида[729] — какое может быть между нами непонимание? Что же касается твоих слов, о том, что ты перс, а я араб — признаюсь, мне неприятно слышать их, ведь мы оба сражаемся на пути Аллаха, и встретимся в раю, когда он дарует нам шахаду. Разве не пала Великая Османская Империя от фитны национализма, разве смогли бы русисты поработить мою землю, да и твою тоже, будь между нашими отцами единство? Но нет, сам шайтан пожаловал к моему отцу и сказал «Зачем тебе турки и их власть и их Халиф? когда у вашего народа есть свои валии, амиры и вилаяты, к вашему народу пришёл Мухаммад, вы завоевали турков, а сейчас они правят среди вас». А к туркам пришел такой же шайтан и сказал: «Зачем вам арабы, вы турки, у вас есть свой Халиф, Султан, власть, вы лучше, чем они, отделитесь от них, ведь вы не нуждаетесь в них, а они нуждаются в вас». Посетил шайтан и твоего отца, потому что он скор на злые дела, и не зря мы прибегаем к Всевышнему от его козней и злых наущений. И сказал шайтан «вы персы, у вас есть своя земля и свой шах, вы верите не так как арабы и турки, зачем вам проливать за них кровь, живите и верьте в своей вере, а о братьях забудьте». Но разве не сказано Посланником: «Не наш человек тот, кто призывает к асабийе[730], не наш человек тот, кто сражается ради асабийа и не наш человек тот, кто проявляет гнев из-за асабийи». Воистину слова эти верны, ибо сказаны самим Пророком, а переданы Муслимом, да пребудет он по правую руку его, и вправе ли мы ставить переданное Пророком под сомнение? Аллах тяжко покарал наших отцов за их раздоры и асабию, позволив безбожникам взять над ними верх, и осквернить Два Святых Места, разве вправе мы сомневаться, что это произошло по воле Аллаха, ведь Аллах над всякой вещью мощен, а за ширк и поклонение тагутам, в которое впали наши отцы — мучительное наказание. Может ли быть наказание мучительнее, чем пребывать под пятой кяффиров, смотреть как они оскверняют своим присутствием Два Святых Места, как они делают безбожниками наших детей, поклоняться тагуту и принимать его суд. Вы восстали и убили тагута, а мы пришли на твою землю, чтобы искупить грех наших отцов, и помочь вам сбросить с плеч камень ширка и безбожной тирании, и мы рассчитываем на то, что как только на многострадальной персидской земле установится таухид, вы придете на нашу землю, и поможете освободить ее от кяффиров, во имя Аллаха. Разве имеет значение то, что ты перс, а я араб на пути джихада? И разве ты не знаешь о том, что Пророк сказал, а Муслим передал следующее: «Если кто-либо придет к вам, тогда как ваше дело будет единым, вокруг одного человека, и он пожелает вас расколоть и разделить ваш джама’ат, то отрубите ему голову!»[731]? Имам ан-Науауи, да пребудет с ним милость Аллаха, сказал: «В этом хадисе повеление убить того, кто вышел против правителя и желает разделить мусульман, и если он после предостережения не прекращает, то следует его убить»[732]. А Имам ас-Сан’ани, да пребудет с ним милость Аллаха, сказал: «Эти слова указывают на то, что того, кто вышел против правителя, вокруг которого собрались мусульмане, дозволено убить, для избавления от вреда рабов Аллаха»[733].

Вахид скосил глаза, и увидел, что один из муджахеддинов, сидящий на заднем сидении большой русской машины, держит пулемет так, что его дуло смотрит прямо в живот Вахида. Он видел, как из пулеметов расстреляли инженеров, строивших оросительные каналы — и совсем не желал оказаться на их месте. Тем более что намек, который последними словами дал командир муджахеддинов был более чем ясен — того, кто вносит раскол и смуту в ряды муджахеддинов дозволяется убить.

— Я вовсе не хотел вносить раскол между теми, кто идет по прямому пути — миролюбиво сказал Вахид — скажи мне, кто ты и куда едешь?

— Меня зовут амир Аслан, а среди моих людей есть люди, пришедшие из многострадальной Индии, с гор Афганистана, из пустынь Туркестана и из угнетаемого русистами Междуречья. Мне все равно, откуда они пришли, я принимаю всех, кто сведущ в военном искусстве и желает спастись на Страшном суде. Что же касается того, куда мы следуем — мы следуем туда, где находятся русисты, чтобы вступить в бой с ними ради одного из двух, победы или шахады. Признаться, и тебе стоило бы воевать с русистами и прочими кяффирами, а не стоять здесь и не допрашивать брата своего, подозревая в нем дурные намерения.

Вахид решил с ними не связываться — тем более, что арабских муджахеддинов было не меньше сорока человек.

— Аллах, да укрепит твои стопы на пути твоем — пожелал Вахид, отпуская дверь машины.