Сожженные мосты

И в этот момент в кармане у старшего лейтенанта задергался телефон — человек, которого они должны были прикрывать, сдавил брелок в кармане, что-то типа одноразового сигнального устройства, работающего в формате GSM и настроенного на один или несколько конкретных мобильных телефонов. Он одноразовый, если его сжать он подаст сигнал тревоги или отправит заранее запрограммированное сообщение и все, больше он ни на что не годится. Но свою задачу, единственную в жизни — он выполнит.

Старший лейтенант не колебался — задание предусматривало защиту любой ценой.

— Огонь на поражение!

Хлестнули выстрелы — но для пистолетов все же было далековато, а ни пистолетов-пулеметов, ни винтовок у британцев не было. Тем более, что они сосредоточили весь свой огонь на том противнике, что был ближе всего к двери и представляя собой максимальную угрозу для охраняемого лица. Он упал — а вот второй повел себя настолько нетипично и быстро, что британцы просто не успели отреагировать. Он не попытался ни помочь напарнику, ни пробиться к двери — вместо этого он просто всем телом ударил в находящееся на уровне человеческого роста большое, закрытое жалюзи окно мотельного домика — и провалился внутрь, а через секунду внутри оглушительно бухнул дробовик, и сверкнула вспышка, плохо видимая из-за жалюзи, но все же видимая. Помня, что у их охраняемого лица нет оружия, тем более дробовика и уже осознавая, что они вляпались по полной, не сумев выполнить задание — лейтенант бросился вперед — но в этот момент в окне сверкнула вспышка, Уиллоугби еще успел ее увидеть… а потом он понял, что лежит на асфальте. Он еще успел удивиться, что упал — но понять, почему он уже не успел, время ему отведенное кончилось…

Бегущего первым напарника бросило вперед под ударами пуль, я видел, как сразу несколько пробили куртку, и, понимая, что мы, я и он сейчас как жестяные утки в тире, сделал то, что можно было сделать в такой ситуации быстро, прямо сейчас. Самое главное сейчас — выжить самому, потому что если я потеряю время, пытаясь помочь — просто лягу рядом и все. Совсем рядом было окно, большое, закрытое жалюзи — и я со всей силы ломанулся в него, искренне надеясь, что оно не новомодное, антивандальное[746]. Повезло — мотель был довольно старым, и я вместе с прозрачным стеклянным водопадом от разбитого окна ввалился в комнату как медведь в берлогу.

Первое, что я понял — это то, что здесь пролилась кровь, по запаху — медному такому, кто хоть раз бывал в месте, где пролилось много человеческой крови, тот никогда не забудет этот запах. У журнального столика стоял молодой человек, в одной руке у него было что-то… я даже не понял сначала что, другую он прятал в карман. Но самое главное… в комнате был полумрак, с улицы достаточно света не поступало, а все окна были закрыты жалюзи… но я все равно понял, кто это.

— Стоять!

Произнесенная по-русски команда подействовала как щелчок бича — парень повернулся и бросился в дверь, ловко, как акробат, перепрыгнув через перевернутый стул. Я не успел — не вставая, я повернулся и выстрелил ему вслед из ружья, надеясь зацепить — и не зацепить. Моссберг бабахнул так, что я чуть не оглох, сверкнула вспышка, а отдача едва не вырвала оружие из рук. Сноп дроби прошел чуть левее и вывалил целый кусок внутренней перегородки — но ни одна дробина убийцу не задела и он скрылся.

Вскочив на ноги — по острой боли я понял, что все-таки порезался, и куртка не спасла, я хотел броситься следом — и тут увидел того, кто лежал, опрокинувшись на кровать и заливая дешевое «под шотландский плед» покрывало своей кровью. От осознания того, кто это был — мне стало еще дурнее, я не понимал что происходит, но понимал одно — что мы все не просто вляпались в дерьмо, мы тонем в нем.

Они идут…

Не зная, насколько прочны стены, я занял позицию у разбитого окна и, увидев бегущего к домику мотеля человека, дважды выстрелил в него из пистолета. Человек упал как подрубленный, «под себя» — живые так не падают. Уходя от ответных пуль, я упал на пол, прямо в битое стекло и остатки жалюзи, пули полетели буквально градом, врезаясь в стены домика, а потом я услышал, как на улице затрещал автомат, и забухало еще одно ружье.

Это что еще за хрень…

Как бы то ни было — надо было действовать.

Появившись на секунду в окне, я свалил тремя выстрелами еще одного — реагируя на новую опасность, он занял позицию за машиной, забыв про то, что тем самым подставляет мне бок. Чем я и воспользовался — любую ошибку противника надо использовать в свою пользу. Не желая получить пулю в ответ, я снова упал на пол — но в ответ по мне больше никто не стрелял, смолкли и автомат и ружье.

Зато вместо этого — в кармане затрясся как припадочный телефон. Я даже не понял, что это — подумал сперва, что зацепило.

Перевернулся на спину, не выпуская из измазанной своей же кровью от мелких порезов руки пистолет, достал второй коммуникатор.

— Переменный-три на связи.