Сожженные мосты

— Алекс — голос Марианны, она не соблюдала дисциплину связи, говорила как по обычному телефону — мы на улице, я и Дункан. Не стреляй, здесь все мертвы.

Господи…

— Я сейчас выйду. Не стреляйте.

Вышел из домика, через окно, как и вошел, присел перед лежащим навзничь у двери домика Мантино, попытался нащупать пульс. Пульса не было, зато было много крови. Попытался делать искусственное дыхание, хотя понимал, что бесполезно. В него разом попали пять или шесть пуль, ни на одном из нас не было бронежилетов.

— Алекс…

— Помоги…

Подошли Марианна и Дункан, у Дункана был короткоствольный М4 Коммандо, то ли штатный, то ли заныканный до лучших времен. Если бы такой же автомат удалось достать здесь мне, все было бы по-другому, этот убивший родного отца ублюдок от меня не ушел бы…

— Открой дверь. Давай перетащим его на кровать и попытаемся кто-то сделать. Вызовите скорую.

— Уже едет…

Дверь не поддавалась, Дункан вышиб ее пинком.

— Пресвятой Господь…

Вместе с Дунканом мы перетащили Мантино на кровать, благо она была двуспальной. Крови было столько, что она залила не только половину кровати — но и забрызгала стену, так бывает, если перерезать артерию. Дункан сразу оттеснил меня, достал из кармана небольшую аптечку — единственный из нас он догадался взять ее с собой. Придурки.

— Отойди, мужик, — сказал он в чисто нигерском тоне, — я попробую кое-что сделать… Займись чем-нибудь полезным…

Первым делом я прошел туда, куда смылся принц-убийца. Так и есть — маленькая душевая, в ней — замазанное белым окно — настежь, красные мазки на раме. У него — фора минут пять, преследовать его без собаки. Безо всего, не зная, куда он мог рвануть — почти бесполезно, лучше оздоровительным бегом заняться. Джоггингом, твою мать.

— Ты ранен?

Я обернулся.

— Пустяки.

— Да какие пустяки?! Дай посмотрю.

— Пустяки, — настойчиво сказал я, уклоняясь от осмотра и открывая кран в душе, — лучше скажи, что за хрень на улице была?

— Мы прибыли как смогли. Их двое было… одного грохнули сразу, второго…

— Второго грохнул я. Кто это был?

— Понятия не имею.

Холодная вода из душа была как облегчение, я протянул под нее руки… да, великолепно. В одной руке осколок, прямо в кисти, другая тоже порезана. От других ранений уберегла куртка, рокерская, она сделана из толстой кожи, чуть ли не воловьей и рассчитана на падения с мотоцикла, причем частые. В голове тоже стекло, в волосах…

Выдернул осколок, сморщился. Бледно-розовая вода с шумом бежала, проваливалась в сток…

— Кто там? — спросила Марианна, — кого здесь убили?

— Директора британской разведки. «К», как его называют свои. Пошли, посмотрим…

Где-то рядом шумел вертолет, такой тяжелый, давящий гул…

Сэр Джеффри был мертв — кто-то перехватил обе артерии. Привычка ходить без оружия и обходиться лишь своим умом и познаниями в человеческой душе, которые, как известно лишь умножают скорбь, на сей раз вышла боком. Нашелся человек, который не стал играть с ним в шахматы — а просто схватил шахматную доску и дал ей ему по башке. Верней не по башке — а по горлу, чем-то очень острым.

Машинально я провел рукой по лицу старого британского разведчика, закрывая ему глаза. Потом обратил внимание на то, что лежало рядом с ним, на пропитанном кровью пледе. Поднял, посмотрел — что-то типа контейнера, то, что в нем могло находиться, должно было быть размером с небольшую сигару. Что это — не хочу даже думать, но уж точно не понюшка кокаина.

Снова забился в истерике вызова коммуникатор.

— Переменный три, — устало ответил я, чувствуя, как саднят руки.

— Переменный три, доложите.

— Нахожусь на точке… включите пеленгатор, в общем, на этой точке и нахожусь. Передачу сорвать не удалось, обстреляны неизвестными, Переменный-четыре погиб. Нужно немедленно задержать того, кто скрылся с точки, вы должны были повести его.

В ответ раздалось такое, отчего я похолодел.

— Переменный-три, птица потеряла объект…

Муса не успел даже понять, что происходит, тем более что, отправляясь на встречу, он не взял оружие, опасаясь, что его отыщут и заберут. Оружием была внезапность — все те, кто хорошо играет в шахматы, начинают думать исключительно логическими категориями, и не рассчитывают, что кто-то придет и грубой силой и вероломством опрокинет все его расчеты к чертовой матери.

Зачем они с братом решили убить сэра Джеффри? Нет, не потому что он им не был нужен. Потому что теперь он стал для них двоих опасен, на этом этапе он был единственным человеком в мире, который контролировал процесс и мог дергать за ниточки. Он понимал, что происходит — а значит, мог по необходимости все это быстро прекратить. Братьям же не нужно было, чтобы поезд, путем сложных манипуляций перешел на другой путь, они просто хотели пустить его под откос и не более того.

А поездом этим был весь мир.