Созидая Бога (СИ)

      Где наши чистые идеи, где крепость духа, где великий смысл, который по крупицам собирали и передавали нам наши предки? Посмотрите, как живут и о чём мечтают современные челлеи. Их мозг отупел и скоро он будет у них один на всех, как у юливьинцев в юливьиной куче. Они и называть себя стали по-другому – челлейцами.  Тьфу, противно слышать. Неужели это пример для нас, неужели мы достойны такой позорной участи.

     Нет, не так мы должны жить, не так. Через неделю турнир, к нему я кое-что припас. Только бы Тея пришла…

…. Шумит, гудит переполненная арена. Пять тысяч челлеев пришли посмотреть на ежегодный турнир лучших. Несколько бойцов уже прохаживаются по кругу, поблёскивая секирами. Они желают привлечь к себе внимание элитных дамочек из первых рядов и заполучить от них хотя бы один букет.

     Где же Тея, пришла ли она?

     Я зорко всматриваюсь в ложу для избранных. На прошлых смотринах Тея была признана красивейшей женщиной. Вот она, в самой середине, что-то прячет за спиной. На ней большой красный лоскут, он ей идёт. И хотя он закрывает большую часть её тела,  но всё же не может испортить её красоты.

  Скоро начало.

    Я с большим усилием отвожу от неё взгляд и начинаю рассматривать своих соперников.

     Кто же на моей стороне, кто справа от черты?

     Никого.

     Все сгрудились слева от меня. Что ж, не впервой, я один против всех. Но со мной мои идеалы, я верю в них, и меня не победить.

     Правда что-то мне подсказывает, что сегодня всё будет не так, как всегда.  Всё будет по-настоящему, по-боевому, как в былые века. И чувствую я, кто-то не встанет сегодня с арены.

     Мы выстраиваемся у начальной черты друг против друга, десять против одного. Арена притихла в ожидании необычного боя. Бой будет красивым и скоротечным.

     Рефери сделал отмашку, и я кинулся в атаку первым. Одним ударом я свалил наземь сразу двоих.

     «Я выиграю, - взыграла во мне победная музыка моего деда, - Тея сегодня будет моей».

      Но остальные челлейцы расступились и стали меня окружать. Один, два, и опять десять, все на месте - ни одного поверженного. Я присмотрелся, это уже не челлейцы, из какого роду-племени они? Рожки их выглядят странно, словно искусственные, и переливаются  внутри чем-то красным. Все они злые, взоры их пышут ненавистью.

Это не турнир, это битва. Последняя моя битва. Но я не сдамся, пусть не надеются.

      Я отбиваюсь своими секирами направо и налево. Снопы искр озаряют арену. Зря я их затупил, сейчас бы они пригодились мне в боевом варианте. Но я такой, какой есть. Всегда. Во всех обстоятельствах.

     Я съездил одному по рожкам. Он взвизгнул, и ярость перекосила его лицо. Заднего я пнул прямыми ногами, а третьего схватил боковыми руками и бросил на землю. Трибуны взревели, никто ещё не понял, что здесь всё по-настоящему.

     Боковым зрением я поймал взгляд Теи.

    «Не бойся, - подбадривала она, - всё будет хорошо. Ты победишь. Ты настоящий».

     Я улыбнулся, я рассмеялся в лицо нападавшим на меня убогим челлеям.  Как смеют они причислять себя к нашему великому племени. Я поднял левую боковую руку и почти наугад выстрелил паутиной. Я не левша и с этой руки никогда не стрелял, а потому промахнулся в набегавшего на меня здоровенного челлейца.  Но фортуна была на моей стороне, паутина, вскользь, попала в самого дальнего, самого уродливого челлейца. Он опешил, замер, не смея пошевелиться, а я  прямой правой рукой ухватился за вибрирующую нить и забросил её арканом сразу на пятерых. Они запутались, смешались и повалились наземь.

     «У-у-р-р», - закричал я победным кличем нашего племени и трибуны вторили мне.

     «У-р-у», - засмеялся я и не заметил, как заднему подлому челлейцу кто-то вложил в руки искусственную секиру. Да, есть теперь и такие опасные штуки.

     От первого удара я увернулся, подставив секиру левой боковой руки, но кто-то сбоку саданул меня рожками в подхитиновое подбрюшье, я оглянулся посмотреть кто это, и тут искусственный клинок ударил меня в затылок. Раздался хруст лопнувшего хитина, и белая жидкость моего мозга закипела, запузырилась, вытекая наружу и соприкасаясь с воздухом. Перед глазами у меня  поплыли круги, в ушах раздался гул разгневанных трибун. Я упал на колени и опёрся двумя правыми руками о землю. И тут увидел её, склонившуюся надо мной. У неё не было букета.

      «Красивая, - подумал я, - и этот красный лоскут так идёт ей. Кто-то подарил ей его, и это был не я. Может, уже и букет  получил другой, может всё идёт, как положено, и я зря сражаюсь с ветряными мельницами»?

      «А как же жидкость, - вспомнил я, - ведь я так и не выполнил своего предназначения»

      Тея стояла, по-прежнему склонившись, и её лицо было совсем рядом.  Я слышал её дыхание и видел расширенные от ужаса глаза, но всё равно она была прекрасной. Она ждала от меня последней воли. Я напрягся и выпустил жидкость, но…. не попал ей в лоно, а лишь слегка забрызгал. Всё пролилось в песок.

      «Тея, - закричал я, чувствуя, что всё пропало, и меня теперь не будет в веках, - Тея, любимая….»