Созидая на краю рая (СИ)

– Пока имею такую возможность, – качаю головой, скидывая наваждение. Не хочу снова вспоминать про Эдварда. Он мешает мне жить, и в то же время продлевает моё существования за счёт жизни Энтони. Как же всё запутано!

– Что-нибудь придумаем, – усмехается врач, встаёт со своего места и направляется к двери вслед за мной. – Поражает ваша забота о сыне.

– Нечему удивляться, – пожимаю плечами, выходя и следуя по коридору к заветной двери. – Я люблю его, потому что он – единственное, что мне дорого.

Снова короткий смешок сзади. Я стискиваю зубы, чтобы не вылить свой гнев и отчаянье на этого человека. Сворачиваю к долгожданному проёму, и буквально влетаю в палату.

Взгляд сына какой-то рассеянный, неосмысленный, но он сразу становится живым, как только замечает меня.

– Мама! – хныча, зовёт он, и я не обращая внимания на сидящую рядом с его кроватью Эленику, кидаюсь к ребёнку, обнимая его и целуя в лоб.

В это время перевожу свой взгляд на медсестру, она неловко улыбается нам и поднимается со своего места к выходу. Спрашиваю её молча, лишь шевеля губами о самочувствии моего мальчика. Она показывает мне большой палец, что означает «хорошо». И на том спасибо, Эленика.

– Что сказал доктор? – голос сына слышу будто впервые. Голубые глаза смотрят на меня с нескрываемым интересом. Он что-то знает о том, чего не знаю я?

– Сказал, когда мы полетим в другую больницу, – произношу я, разглаживая нежную кожу на его личике. – Помнишь, я рассказывала тебе, что там будет?

– Я посплю, а когда проснусь, буду здоровым, – с готовностью отвечает он. Я рада, что мой малыш это запомнил. Так будет легче. Не нужно расспросов и долгих объяснений. Он поспит и проснётся. Всё верно. Так и нужно. Подробности ему ни к чему…

– Может быть, ты всё же поспишь и сейчас, – киваю на мягкую подушку, легонько отрывая его руки от своей шеи и пробуя уложить на неё.

Энтони растерян. Он устал – я вижу это в его глазах – но боится, что, если заснет, я уйду.

Не знаю, каким чудом – или это предназначение – но в палату снова распахивается дверь, и медицинский брат вносит в руках небольшую железную раскладушку. Ту, что я просила у Джеймса.

Впервые благодарю этого человека со всей искренностью и желаю ему счастья. Он успокоил моё чадо.

– Что это? – интересуется малыш, когда парень уходит.

–То, на чём я сегодня буду спать, – отвечаю весело, словно играя в какую-то детскую игру. Выпутываюсь из рук сына и подхожу к раскладушке. Поправляю железное основание, демонстрируя ему ровную поверхность для сна, натянутую на железные крючки с помощью плотной серой ткани.

– Ты будешь спать здесь? – не веря своему счастью, с горящими от радости глазами, спрашивает он.

– Да. Здесь. С тобой, – ответно улыбаюсь широкой улыбкой и возвращаюсь к нему, позволяя снова прильнуть к груди.

– Видишь, я никуда не денусь, – глажу светлые кудри, поражаясь их красоте и не понимая, откуда они. У Джейкоба были тёмные волосы – он происходил из древнего племени индейцев Квиллетов, живших в резервации Ла-Пуш. – Давай, поспи чуть-чуть, ради меня.

– Точно не уйдешь? – переспрашивает он, и я хмыкаю, произнося утвердительный ответ:

– Точно-точно! Честное слово!

– Ладно, – мальчик позволяет опустить его на подушки, но всё ещё не спускает с меня взгляд.

– Засыпай, – шепчу я, наклоняясь к нему и поправляя одеяло. – Всё наладится, придёт день, Энтони, и мы с тобой ни на минуту не расстанемся. Никогда.

Он сдавленно кивает и закрывает глаза. Тихо напеваю песенку, которой научил меня отец. Чем-то похоже на колыбельную, но не совсем. Скорее, потерянный мотив какой-то сказки или баллады. Впрочем, Тони нравится, и он засыпает.

Вижу, как его лицо расслабляется во сне, и радуюсь тому, что он в порядке.

*******

Сдавленные детские выкрики доносятся до моих ушей, пока я наслаждаюсь блаженным сном рядом со своим ребёнком. Открываю глаза, быстро оглядываясь по сторонам, и облегчённо выдыхаю, не видя рядом с собой Эдварда. Хорошо, что он пока не преследует меня в кошмарах – во сне можно о нём не думать. До моего сознания он не доберётся. Не позволю! Оно только моё. Моё и Энтони. Ничьё более.

Внезапно происходящее начинает доходить до меня и, переведя взгляд к кровати сына, слышу, что кричит именно он.

Заплетаюсь в собственных ногах, быстро поднимаясь с раскладушки и кидаясь к нему. За секунду до того как оказываюсь у его кровати, дверь резко открывается и луч света среди темноты палаты пронзает нас. Это медсестра. Её неожиданное появление заставляет меня помедлить на секунду, поэтому к кровати моего ребёнка мы подбегаем одновременно.

– Что случилось? – спрашивает она, пока я беспомощно пожимаю плечами, пытаясь сообразить, что делать. Лицо моего малыша искажено от боли, кулачки сжимаются и разжимаются, прогоняя страдания. По бледным щёчкам текут потоки слёз, а умоляющие голубые глаза блуждают в темноте, в поисках меня.

Когда я понимаю, кого он ищет взглядом, то тут же опускаюсь на колени, глажу его скулы и сама сдавленно всхлипываю.