Созидательный реванш (Сборник интервью)

— Конечно, писателем. Я писатель уже тридцать лет, а редактор — всего восемь. Все мои предшественники тоже сочетали работу в газете с литературным трудом. И писатель во главе такой газеты — это как раз то, что нужно. Потому что журналисты — люди хорошие, но… как бы это сказать, чтоб не обидеть… Они воспринимают газету как информационный инструмент. Одни им владеют лучше, другие — хуже. А писатели (я в том числе) воспринимают газету как миссию. Я согласился на редакторство в две тысячи первом году не ради денег, я тогда как раз неплохо зарабатывал. Я пришел сюда, чтобы возродить издание, которое объективно отражает культурную реальность. К сожалению, после А. Чаковского «ЛГ» попадала в руки или чистых журналистов, или полуполитиков. И как раз тогда была утрачена та самая полифоничность, которой всегда отличалась «Литературная газета». Именно так ее в противовес борющимся крайностям задумывали Пушкин и Дельвиг. Именно с этой целью ее возобновил в двадцать девятом году Горький. Он как раз нажимал на то, что в тогдашнем противостоянии, в литературной борьбе, которая все время переходила в политическую, нужен такой орган, который будет объединять, а не разъединять. К сожалению, в девяностые годы газета избрала ультралиберальный курс, и мы тогда потеряли очень многих читателей. Тираж упал до двадцати тысяч. Потом мы его долго и трудно восстанавливали. Сейчас он составляет сто тридцать четыре тысячи. В конце девяностых вся эта деформация, замалчивание неугодных фигур и тенденций в искусстве были просто чудовищными. Эта несправедливость, в общем, есть и сейчас. И газета очень много делает для формирования культурной политики в стране. Именно после нашего выступления была изменена система присуждения государственных премий, потому что в конце девяностых годов она превратилась в междусобойчик. Что мы сделали: опубликовали список членов комиссии по премиям и список получивших эти премии за десять лет. И списки практически зеркально совпали. Это настолько возмутило верхи, что они поменяли систему. Знаменитый скандал в правительстве с учебником истории тоже произошел после наших публикаций. На протяжении шести лет в посланиях Президента Федеральному собранию отсутствовало слово «культура». После того как мы обратили на это внимание общественности, оно появилось вновь. И в этом отношении газета достаточно действенна.

— В чем ваша главная особенность?

— Особенность в том, что «Литературная газета» — единственное из культурологических изданий, которое старается дать объективную картину происходящего в духовной сфере, в культуре, да и в политике. На наших страницах соседствуют авторы, которые в других изданиях практически никогда не встречаются. Писателя Битова вы, скажем, никогда не встретите на страницах «Нашего современника». А писателя Распутина на страницах «Нового мира». Такая практика губительна для культуры. «Литературная газета» все восемь лет, что я здесь работаю, занимается тем, что после страшного разлома конца восьмидесятых — начала девяностых годов все время настойчиво возвращает российскую интеллигенцию в режим диалога. Потому что самое плохое, что может быть в духовной сфере, это когда возникают такие идейно-художественные «гетто», которые друг друга не замечают. В гетто ничего хорошего быть не может, там могут только переплевываться через забор. А самая большая ценность — это диалог между носителями разных идей. Только тогда появляются новые взгляды и новые подходы.

— Юрий Михайлович, у вас в некоторых книгах красной нитью проходит, что прежние творческие союзы нужны были для дележки квартир, машин и прочих благ. Как вы считаете, для чего сейчас Союз писателей?