Созидательный реванш (Сборник интервью)

— Все просто. Люди у нас в «ЛГ» находят возможность удовлетворить духовные запросы. Мы одной из главных своих целей ставим воспитание хорошего вкуса у читателя. У нас отличные авторы, они пишут нормальным русским языком, а не на постмодернистском эсперанто. Иногда приходят молодые журналисты, выпускники, так они вообще писать не умеют, выдают компьютерную, простите, полуграмотную лабудень… Двоеточий не знают, про точку с запятой не слышали. Для них предел знаний о знаках препинания — точка, а уж запятую поставить — просто интеллектуальное изнеможение…

— Другие средства массовой информации духовных запросов общества не слышат?

— У современной журналистики есть две проблемы. Первая заключается в том, что власть не хочет слушать журналистов. Обкричись — ей наплевать. Раньше после статьи в «Правде» снимали секретаря обкома, сегодня же власть считает, что с помощью политтехнологий можно решить любые вопросы. Это глубокое заблуждение, в опасности которого мы все очень скоро убедимся. Вторая проблема — обратная сторона этой медали: журналистика, особенно телевизионная, глуха к обществу и его запросам. Общество говорит: нам не нужно такое телевидение, зачем вы нам это все показываете, нам не нужны три мыльные оперы в день, пять кровавых детективов и четыре юмористические программы, когда уже не поймешь, кто Петросян, а кто Ургант. Мы хотим совсем другого… А телевидение отвечает: у нас рейтинг, мы зарабатываем деньги. Я как-то спросил, судя по прическе, кажется, Эрнста: «А вы на что эти деньги тратите, может быть, детские дома содержите, богадельни, вкладываете в художественное или спортивное воспитание молодежи?» Он обалдел: какая молодежь? Мы на себя тратим, на развитие телевидения. Видели мы это развитие! Видели, какие лимузины у Останкино стоят. На нас зарабатываете, а тратите на себя. Ни денег от вас не видим, ни нормального телевидения… Это как если бы корова не давала молока-мяса, а только навоз…

— И как решить эту проблему взаимной глухоты?

— У нас, когда хотят что-то сделать, начинают ссылаться на опыт американцев или европейцев. Но во всех развитых странах, на которые мы так ориентируемся, — существуют очень влиятельные, уважаемые общественные советы по телевидению. У них огромные полномочия вплоть до отзыва лицензии у канала. И только у нас таких советов нет. У общества нет механизмов влияния на ТВ! А как только заходит речь о создании советов, начинается крик о наступлении на свободу слова, фашизме и прочей ерунде. При чем тут вообще фашизм? В Великобритании королева патронирует общественный наблюдательный совет, блюдущий национальное ТВ. Она что, фашистка, что ли? Почему же поднимается такой вой? Потому что нет гражданского общества, ведь всю ту фигню, которой нас кормит ТВ, можно гнать в эфир только при отсутствии контроля общества. Я считаю, создание подобных советов в нашей стране — вопрос политической воли. У нас так традиционно сложилось: все делается сверху. По-другому мы пока не умеем.

— Ваши произведения всегда касались самых острых проблем в жизни общества…

— Я как-то попал на передачу, посвященную сериалу «Школа». И когда спросили о моем к нему отношении, я ответил: двадцать пять лет назад мне самому пришлось побывать в положении создателей сериала. Моя повесть «Работа над ошибками», опубликованная в «Юности», ее экранизация и инсценировка в ленинградском ТЮЗе тоже вызвали бурю, всесоюзную дискуссию. Кипели споры и страсти. Это нормально: в таких социально значимых структурах накапливаются острые проблемы, волнующие общество, и с периодичностью лет в двадцать, выплескиваются. В середине шестидесятых всех взволновал фильм «Доживем до понедельника». В середине восьмидесятых — «Работа над ошибками». Теперь вот — «Школа». Все они примерно об одном и том же. Мир взрослых. Мир детей. Воспитание. Кто — кого? Правда, есть один нюанс. «Доживем до понедельника» до сих пор показывают и смотрят. Мою повесть до сих пор переиздают, и она расходится, ее читают. А вот в том, что через двадцать пять лет будут смотреть сериал «Школа», я не уверен. И даже уверен в обратном.

Куда засунуть «Золотую маску»

— Юрий Михайлович, вы не раз резко высказывались по поводу современных российских литературных премий…

— Это правда. Меня изумляет все то, что происходит в этой области. Возьмем, к примеру, драматургию. Человек еще не научился писать пьесы — с сюжетом, с характерами, я уже не говорю про репризы… Зато его герои матерятся. И это считается новым словом в драматургии, за это дают «Золотую маску»… И когда ты пытаешься ему объяснить, что он элементарно не владеет навыками драматурга, он изумляется: «У меня же „Золотая маска“!..» Ну и что? Повесь эту маску в сортире! Если премия дается за матерщину — там ей и место!