Созидательный реванш. Сборник интервью

На мой взгляд непрофессионала и не политолога (хотя я мало встречал людей непрофессиональнее, чем современные политологи! Это какой-то массовый, клонированный Остап Бендер!) — ни один народ, ни один суперэтнос никогда еще не смог уклониться от своей исторической миссии, которая ему дана свыше. Вроде бы все было сделано, чтобы Россия с этой орбиты сошла. И военно-промышленный комплекс поломали, и патриотизм кошачьим чувством обозвали, и утечку мозгов организовали, всех исторических попутчиков отпустили и еще пирогов с собой надавали. Ешь суверенитет — не хочу. Но прошло пятнадцать лет, и все возвращается на круги своя. Я это предсказывал заранее. Не друзьям на кухне, а в статьях. Надо властям предержащим почаще слушать не политологов, а писателей.

Без пушкинистов не обойтись

— Писатель в России всегда был больше чем писатель. Сохранился ли у него этот общественный статус?

— С точки зрения законодательства у писателя в новой России до сих пор нет никакого статуса. И у нас деятельность любого человека, занимающегося творчеством, приравнена к деятельности какого-нибудь мелкого бизнесмена, биржевого спекулянта и так далее. А писательский союз юридически ничем не отличается от общества покровителей морских свинок. Но это не мешает писателю в России оставаться своего рода властителем дум. У нас всегда генераторами новых социальных идей были писатели. Умерли такие великие мыслители, как В. Кожинов, А. Панарин, А. Зиновьев, которые, продолжив традиции наших национальных и религиозных мыслителей, заложили основы русского постсоветского мировидения. Их замалчивали, их не пускали на телевидение, особенно в последние годы. Но любой политолог, который сейчас вылезает на телевидение и открывает рот, оперирует их идеями, мыслями и терминами. Все крупные русские писатели были публицистами, причем не местного, а геополитического уровня: Пушкин, Тютчев, Тургенев, Достоевский, Блок…

Помните, к двухсотлетию Пушкина на НТВ показывали фильм Леонида Парфенова. Он ходит, рассказывает о жизни поэта — Питер, Арзрум, Царское Село… И в конце каждой серии идут титры: какая фирма предоставила ему костюм, какая — ботинки, какая его причесала, какая надушила… Но не было в титрах ни одного имени, ни одного названия трудов наших великих пушкинистов, у которых он попросту «натырил» мысли и слова, произносимые в эфире. Свинство, правда? Чистое воровство интеллектуальной собственности. Но суть в том, что Парфенов все равно транслирует зрителю слова пушкинистов, писателей. Своих-то у него нет! В этом сила литературы. Она, как тайный (но не серый, а белый!) кардинал, который дергает за интеллектуальные ниточки и заставляет президента вдруг процитировать Пушкина или какого-то мыслителя Серебряного века.

Пей, но дело разумей

— А почему писателям в России не хватает юридического статуса?

— Потому что разрушить старую правовую систему гораздо легче, чем создать новую. Ведь статус писателя — это и защита его интеллектуальной собственности, контроль за использованием его произведений, скажем, в Интернете и многое другое. Допустим, писателю нужен для работы кабинет, а художнику — мастерская. При советской власти это было прописано в законе. А теперь считают так: Каштанка — собачка умная, сама себя и прокормит. Только не нравится, когда «Каштанки» лаять начинают и за штанину хватать. Творчество, как и Восток, дело тонкое, много деликатных особенностей. Так и Литфонд еще при царе-батюшке учреждался именно как организация для оказания помощи безденежным и запойно пьющим писателям.

— Писатели в России все еще пьют запойно?

— Я думаю, не только в России. Мне приходилось выпивать с нынешними латышскими классиками за нерушимый Советский Союз и вечную дружбу. Мастера! Кстати, если посмотреть статистику болезней и смертей классиков мировой литературы, то мы увидим, что пьянство — наднациональный недуг творческой интеллигенции, и ничего тут не поделаешь.

— А такие писатели, как Александра Маринина или Дарья Донцова, являются властителями дум?

— Скорее уж властителями бездумного досуга. Есть, знаете, писатели и есть ПИПы, это большая разница. Я ввел этот термин, на который многие обиделись. ПИП — это персонифицированный издательский проект. Сравнивать ПИПов с писателями так же невозможно, как сравнивать хирурга с патологоанатомом. Хотя вроде бы и тот и другой занимаются человеческим телом. Но один живым, а другой трупом. Писатель создает литературу — хорошую или плохую, талантливую или нет, но он создает текст, который строится по законам художественного познания мира.