Сознание – это новый космос

Но радость новых открытий тает, и ты стараешься сосредоточиться на работе. Вспоминаешь, что аквадроны ничего не обнаружили, кроме простейших белков, так что, скорее всего ты не станешь тем биологом, кто первым найдет разумную жизнь вне Земли, а вся поездка – сплошная формальность. Смотришь по сторонам, замечаешь, как привычно спокоен Илья Шитов – непонятно вообще, что может вывести его из этого образа загадочного молчуна, если даже погружение во внутренний океан спутника Сатурна не отражается на его лице какими-то эмоциями.

– Дамы и господа, – слышишь в наушнике голос Александра. – С вами говорит пилот капсулы корабля «Аркадий» частной космической компании «Солар». Добро пожаловать в Энцелад.

Таня Саматова хватает тебя за руку, ты поворачиваешься и видишь, с каким трудом она натягивает на лицо улыбку. Вот, кто слишком доверяет предчувствиям. Собираешься что-то сказать, но вместо этого посылаешь взгляд поддержки – именно это ей и нужно.

Вы вылетаете из желоба в ледяной корке спутника и остаетесь наедине с тьмой. Кажется, что она впитывает вас в себя, постепенно поглощая всё содержимое этих пяти душ, пока внутри не остается только ее тень – пустота.

Лунин включает фары у батискафа, но ориентироваться предпочитает по экрану эхолокации. Вы плывете сквозь черноту, не наблюдая никаких признаков жизни даже на уровне геологии – ничего не говорит о каких-нибудь недавних извержениях вулканов, тем более о существовании тут кого-то, способного на осмысленное действие.

Таня дергает руку, и ты выпускаешь ее ладонь из своей. Вам просто нужно проплыть несколько десятков километров по этой воде и вернуться к желобу. Смотришь на коллег: пять сознаний, разглядывающих мир вокруг, но обращенных куда-то внутрь. Шитов за своей маской, Вася Цыняка как всегда сосредоточен и слишком верит в то, что всё под контролем.

– Ребята, может споем? – слышишь ты голос пилота. На секунду задумываешься, что бы ты хотела спеть, и в этот момент Александр меняет тон. – Черт!

Он резко поворачивает, но не успевает вырулить, и левым бортом вы задеваете большой камень, похожий на осколок скалы. Удар несильный, и ты сквозь прозрачный корпус смотришь на мягко отпружинивший от батискафа черный кусок Энцелада.

– Стой! Давай пробы возьмем, – слегка пугаешься резкого голоса Василия по громкой связи, и чувствуешь, как батискаф замедляет ход.

Цыняка кивает тебе и поднимается с кресла. Слышишь пожелания удачи и нелепо отвечаешь: «К черту», пока встаешь и совсем не сразу вспоминаешь, что забыла надеть шлем скафандра. Спускаешься вслед за Василием на нижнюю палубу, вспоминаешь, что уже делала это на Европе, и только тогда этот туман волнения начинает рассеиваться.

Фиксируете шлемы, встаете в отсек транспортировки. Ты хочешь какого-то красивого жеста или слова со стороны Цыняки. Чего-то соответствующего уникальности момента. Но вместо «козы» или «Ну здравствуй, Энцелад» он просто дает команду в брейннете, и батискаф выплевывает вас в океан.

Пара секунд тебе требуется, чтобы сориентироваться в этом темном и густом пространстве, включить фонарь на шлеме, найти медленно уплывающую цель. Двигатели плавно тащат тебя вслед за Василием, пока ты готовишь анализатор почвы и думаешь о том, что сейчас совершила.

Мрак и тишина постепенно выключают твой внутренний монолог, ты быстро привыкаешь к равномерному дыханию коллеги в наушнике, и кажется, что вы теперь дышите в унисон друг другу и всему этому океану.

Василий совершает резкое движение, и это выдергивает тебя из дзена, ты выключаешь двигатели и касаешься ступнями верхней части валуна. Осматриваешь камень, который покрыт чем-то мягким, похожим на ил, но черного цвета. Тут какое-то странное движение справа отвлекает тебя. Что это? Луч фары батискафа? Включаешь анализатор почвы, но Василий тоже резко оглядывается налево, и теперь вы оба всматриваетесь во тьму. Переглядываетесь, и тут в твоей голове словно что-то щелкает».

– Отключилась?

– Да, забилась в угол.

– Хорошо, давай я попробую отодвинуть ее Я от чувств.

«Ты вспомнила, что было перед тем, как твоя психика вырубилась, не выдержав нагрузки. И ты больше не хочешь испытывать это всё снова.

Второй снова рядом. Ты чувствуешь его желание забрать твою боль – он хочет вырезать из твоих воспоминаний эмоции, которые царили в тебе в те секунды. Но для этого ты должна еще раз испытать это всё, чтобы его приборы смогли считать состояние нейсетей в голове. Нет, ты боишься, страх давит, сжимает тебя в своей вакуумной пленке. Слабая надежда зарождается где-то на окраине сознания и постепенно захватывает нейрон за нейроном, пока, наконец, ты не признаешься самой себе, что готова. Готова еще раз пережить те мгновения, чтобы избавиться от них навеки.