Созвездье Пса

Приходится время от времени встревать в разговор, уточняя некоторые детали (Тепе-Кермен построили не в VIII веке, а все-таки позже, не надо путать, Борис!). Света столь же благосклонно выслушивает и меня, после чего забирается на мой спальник с ногами… Не прощу тебе. Лука! Хорошо, что она хоть сандалии сняла.

Рассказ прерван на полдороге — тюлень спешит объявить симпозиум открытым. Тут же приходится объяснять гостье, что «симпозиум» у греков означал! просто-напросто пьянку. Хорошую пьянку с девочками, так что термин вполне научный. Ну, все бутерброды разобрали? Тогда вздрогнули! Вздрогнули… Первая здесь водой льется, даже нe чувствуется. Можно сразу же и вторую. Лучше!.. Теперь и закусить можно.

Лука меж тем овладевает вниманием общества. Инвективы Буратины явно на него подействовали, поскольку неблагодарный тюлень начинает ругать Хергород. Это, конечно, предназначается Свете. Ничего-то здесь, в этом Херсонесе поганом, нет. Вот Ласпи, Симеиз, Фарос. Или Гурзуф. О, Гурзуф, о-о!..

Все! До Гурзуфа доплыли!.. Гурзуф для Луки — нечто вроде Мекки. Об этом дремучем городишке он готов говорить часами. Ну конечно! Там в водопроводе вместо воды плещется мускат, все дамы — королевы красоты… Хотя, само собой, куда им до Светы!.. Как там гуляно, как едено, как пито! Ох, почему он не в Гурзуфе, а в этой Хер-дыре? …Беда! Лука заговорил о Гурзуфе. Плохой признак.

Гурзуф — это уже предпоследняя стадия.

Тюлень мне друг, но истина требует вмешаться.

Скучным голосом напоминаю, что tempora, как известно, mutantur и сейчас с мускатом в Гурзуфе явная напряженка. А насчет всего прочего предлагаю Луке вспомнить наш с ним совместный поход. Семь лет назад, в год Первых Змей.

Тюлень охотно соглашается, даже очень охотно. Поглаживает усики, ухмыляется. Есть что вспомнить! Похождения джентльменов, прожигателей жизни, среди красот ЮБК. О, какая тогда была ночь! О, какие прекрасные часы пережили мы тогда! О золото шампанского, о пламя страсти!

…Великий Гурзуф, пьяный Гурзуф, искрящийся огнем Гурзуф, полон прекрасных дев Гурзуф, лучше тебя ничего нет, Гурзуф!.. О, Гурзуф, о-о-о!..

О-о-о-о-о!

…Ночь тогда была мерзкой. Лил дождик, и мы с Лукой, изрядно промокшие, сшивались невдалеке от уснувшей танцплощадки, мечтая о ночлеге. Времени для раздумий было предостаточно, ибо дождь все лил, а ночевать было негде… Шампанское действительно присутствовало. Его принес нам лохматый парень из развеселой компании бомжей, с которыми нас свела одна ночь и одна судьба — ночевать им тоже было негде. Шампанское оказалось непростое, нам был предложен коктейль «Гурзуф» — демократическая смесь «Новосветского» с яблочным самогоном.

После того как бутылка отправилась на заслуженный отдых в ближайшие кусты. Лукою овладел бес странствий, и он предложил всем нам отправиться в ночное турне через гору Аю-Даг. Отговаривать тюленя было бессмысленно, и вскоре мы в сопровождении бомжей, которым оказалось все равно, куда идти, карабкались через колючий виноградник по скользкому склону, чтобы выйти на алуштинскую трассу. Коктейль «Гурзуф» сделал свое черное дело, и, когда мы с бомжами уже достигли гребня. Луки с нами не было.

Да, волшебная ночь! Лил дождь, ноги шлепали по Раскисшей земле, и мы, ругаясь на всех известных нам йаречиях, прочесывали виноградник, чтобы найти хота бы тело.

Тело было обнаружено только часа через полтора.

Оно выбралось-таки к дороге, предварительно помяв боками ничем не провинившийся виноград. Тело было все в порезах, но кровь унять было нечем. К счастью, у единственного пассажира рейсового троллейбуса, рискнувшего подобрать нашу компанию, обнаружился флакон одеколона и нечто похожее на чистый носовой платок…

С тех пор я закаялся куда-либо ездить с Лукой. Не романтик я, что тут попишешь?

Наш Гомер не успел закончить свой вариант этой дивной истории, а хмурый Буратино уже потребовал продолжения. Кружки стукнули, руки вновь потянулись к бутербродам. Лука не успел подобрать оборванную нить эпопеи, потому что Буратино сам пожелал высказаться.

Деревянненький суров, зато краток. У него была жена. Она выгнала его из дому. Он вернулся и выгнал из дому жену. Затем она вернулась и собирается выгнать его, Буратину. Посему все бабы — сволочи!

За что и выпьем.

Пьем и за это. Света явно довольна — улыбка не сходит с лица, очки поблескивают, отражая отблеск свечи, водруженной ради интима посреди стола. А чего бы, собственно, ей не веселиться? Представляю, как наша компания выглядит со стороны, наверняка она чувствует себя здесь единственным нормальным человеком. Бедняга Лука, напрасно старается! Наш тюлень для этой востроносой не усатый мужчина в самом соку, а просто составная часть здешней экзотической фауны, нечто вроде ушастого ежа. Этакий эндемик.

А темп тостов нарастает. Буратино опрокидывав кружку за кружкой, грозным кликом призывая следе вать его примеру. Незаметно кончается запас «белен! кой», и в емкости льется ядовитая желтизна из банки. Эге, а тут уже надо подумать! От ста пятидесяти граммов этой пакости я, конечно, не умру, но ведь здоровье дороже…