Созвездье Пса

Здорово, Маздонушка, что не весел? Ну конечно, все они маздоны! И Гнус первый маздон, лавочник — и коммунист проклятый. И тушёнку тебе не дали, и сгущёнку. И нам тоже, между прочим. А сами жрут… Нашу тушёнку жрут — какую же ещё? Держи сигарету, правда, она последняя, а последнюю даже менты не берут… Ну конечно, Маздон, ты берёшь и последнюю!

Маздон погрызся с Гнусом… Ничего, обычное дело, без этого ему скучно. Когда Маздон ругается, значит, настроение его — не из худших. Вот когда дела плохи, он умолкает, становится тихим…

Да бес с ним, с Гнусом, ты лучше, Маздон, погляди, какая у нас яма глубокая намечается. Ага, метра в три. А как снимать для отчёта будем? Понимаю, что с контражуром, но как именно?

Рабочая тетрадь. с. 7-8.

…Неделя с начала экспедиции.

Предварительные итоги: всё идёт оптимально, работаем без сбоев и без ЧП. Потеряли целый день на раскачку, что недопустимо.

Особенности нашего коллектива — закрытость, минимум общения с посторонними. Ввиду такой эндемичности любая ссора способна доставить изрядные неприятности. И не только ссора, но даже неадекватное поведение кого-то одного. Пример: в 1987 г. из-за плохого настроения Сибиэса экспедицию буквально трясло.

В этом году все быстро заняли отведённые им в Херсонесе (Херсонесом?) «ниши». Единственное исключение — Борис, который всё ещё не нашёл себе партнёров для преферанса.

Лука хорош, как в лучшие годы. Только работать не хочет, a сие, как показывает опыт, опасно. Таким был Дидик в его последний год, такими были Крокодил и Птеродактиль. Сначала не выходят на раскоп, потом начинают дурить, ссориться со всеми, грозятся уехать. Неужели и Лука тоже?..

Пьём чай на Веранде, с тоской подсчитывая остающиеся пачки сигарет. Н-да, три дня жизни — и то ежели не барствовать, а экономить. Да какая тут экономия — куришь вдвое больше, чем дома, да ещё кругом стрелкú! А в Себасте пачка «Стюардессы» уже по трояку… Хорошо чаю много, его тоже, говорят, курят.

Луки нет. Маздон сообщает, что наш тюленчик встал в начале двенадцатого, вылил на себя, обормот, весь запас воды (хоть бы раз ведро притащил!) и умылил в неизвестном направлении. Н-да, разрезвился Лука! Ну, собственно говоря, каждый проводит отпуск как хочет, тем более его Гусеница в Харькове…

 

Стол у сараев по-прежнему не пустует.

Едят!

Вероятно, это поздний обед или полдник — или всё вместе. Ага, вот и Сенатор! День добрый, день добрый… Что там, наверху, в эмпиреях? Читывали, читывали… Читывали, скорбели. А у нас всё в том же духе. И воды нет. Хорошо б запрос парламентский по этому поводу… Ах, и министров ещё не назначили, некому воду пустить!..

 

…Сенатор, Сенатор, многоуважаемый Шарап! И понёс бес тебя в политику! Чего тебе не хватало? Я ведь помню твои лекции, и все мои однокурсники помнят. Царь Набонид, царь Асархаддон, ты про него ещё стишок Брюсова читал… Ниневия. Египет, Шумер. А теперь? Ну стал депутатом, ну жжёшь глаголом раз в три месяца по три минуты, ну покажут по телевизору. Изменится что-нибудь? Воду в Хергород дадут? Сигареты появятся?

…С трибун, с телеэкранов, с броневиков, с танков, из динамиков, из подворотен, из водопроводных труб — орут, призывают, проклинают, обещают, указывают, наставляют, провозглашают, кроют, жгут глаголами, огнемётами, залпами «Градов»… Будет всё, будет всем, будет всегда и навсегда, только идите за нами, за вождями, за самыми лучшими, самыми демократическими из демократических, а уж мы, да уж мы, да не сомневайтесь…

 

На камнях Луки тоже нет. А это уже интересно, поскольку в такую жару деваться некуда, не в город же ехать! Луки нет, зато Гнус, как всегда, на месте. Моноласт под задницей, очёчки чёрные… Ну, смотри, смотри! Ага, мадам Сенаторша… День добрый! А вот те ребята, кажется, из Москвы, видать, сегодня приехали, поселились наверняка в Беляевке, сиречь в бывшем лагере Беляева, что на горке. Привет, Андрей, привет! А где Саша? О-о, а ещё жаловался, что стареет!

Бомонд потихоньку сползается… А мы — в воду!