Созвездие эректуса

Берлл сосредоточенно полистала свой блокнот, и предположила:

— Каких-нибудь социальных пособий?

— Вы хоть раз видели христианских или исламских фундаменталистов, идущих на митинг под лозунгом «установите нам социальное пособие»? — спросил судья.

— Нет, — призналась она, после некоторого размышления.

— И никто не видел. Это невозможно. Лидер поднял людей на борьбу с мировым злом. Он не может просить у этого мирового зла денежные подачки. Это бы разрушило всю затею. Так чего он требует?

— Тогда каких-нибудь прав? — предположила она, — ведь дело не только в деньгах.

— Да, — согласился Эрман, — Права это важно. Не так давно наши работающие подростки устроили такую уличную борьбу за избирательные права, что мало не показалось. Но это из той же области. Право избирать это право делить деньги.

— И что? — спросила Берилл, — по ним тоже из автоматов?

— Что вы! — возмутился судья, — Они же просто хотели себе долю социальных благ, что есть предмет нормального торга. Поторговались и договорились. По конструктивному поводу всегда можно договориться. Но с аутло все иначе. Вы видели фундаменталистов, которые бы требовали прав, связанных с обычными социальными благами?

— Ладно, — сказала она, — значит, они не требуют денег, не требуют прав, не требуют каких-то обычных благ. Так чего же они требуют?

Эйнар поудобнее устроился в кресле, и, выразительно подняв палец к потолку, сказал:

— Они как раз требуют и прав, и благ. Только не своих, а ваших. Они хотят, чтобы некие социальные блага были у вас отняты. В этом основа их психологии. Аутло не нужны обычные социальные блага, при его образе жизни они бессмысленны. Зачем трудовые права тому, кто не хочет работать, право на образование тому, кто не хочет учиться, право на неприкосновенность жилища тому, кто предпочитает жить в трущобах, или право на свободу информации тому, кто совершенно не любознателен? Но при этом аутло обидно, что вы, за счет использования этих прав, живете гораздо лучше, чем он. Вот потому-то он хочет лишить вас прав. Тогда и вы окажетесь в трущобах, а ему не будет обидно. Это же элементарно! Посмотрите: все требования аутло начинаются со слова «запретить!». Кому запретить? Да нормальным людям, конечно! Запретить вам жить лучше, чем аутло.

— Эйнар, вы представляете дело так, будто все фундаменталисты это обитатели трущоб, а ведь это не так. В вашем первом депортационном списке сплошь респектабельные люди. Далеко не бедные, на сколько я знаю.

— Вот! — удовлетворенно сказал он, — Вы добрались до сути! Фундаментализм это бизнес, как и любая организованная преступность. И в нем есть свои профессоры Мориарти. Те самые организаторы, к которым, как мы выяснили, должны применяться самые жесткие санкции. А жители трущоб, аутло, громилы, это для них инструменты.

Берилл постучала ручкой по обложке своего блокнота.

— Знаете, Эйнар, вы все так запутали, что…

— Наоборот, я вам все распутал, — возразил он, — Все просто. Вот пример с XE-2. Есть ряд концернов, которым его распространение несет убытки. Это конкуренция. Ясно, что они готовы платить за запрет этого препарата. Некто дает лидеру фундаменталистов мешок денег и говорит: выводи на улицу своих громил. Дальше мы видим толпу в две сотни аутло, с палками, арматурой и плакатами агрессивного содержания. Обычному человеку, идущему по улице, кажется, что их много, и он пугается. Дальше пугается мэрия, дальше правительство, и дело сделано. Бизнес сработал. Заказчики добились запрета конкурента, а лидер аутло показал, что он реальная сила, и расширил ряды своей преступной группы, поскольку многие слабовольные люди готовы примкнуть к любой реальной силе. Когда кому-то снова потребуется надавить на правительство через страх перед толпой, он опять придет к этому лидеру, и даст еще больше денег, потому что у лидера теперь больше сил.

Таким образом, идя на поводу у фундаменталистов, вы не снимаете проблему, а напротив, усиливаете ее. В следующий раз на вас надавят еще сильнее и агрессивнее.

— А давайте вспомним, что фундаментализм это не преступление, — заметила Берилл, — Это просто очень серьезное отношение к религии.

— Нет проблем, — сказал Эйнар, — Относитесь к религии с какой угодно серьезностью. Это ваше право. Но не пытайтесь силой принудить к тому же самому своих соседей.

— Почему силой? Убеждением, проповедью…

— Вопрос в том, где заканчивается убеждение, и начинается нагнетание страха. Если вы на улице встречаете сотню агрессивно настроенных людей, которые проповедуют запрет на ваш стиль одежды, то вы испугаетесь, хотя, казалось бы, вам физически не угрожают. И, очень может быть, вы не решитесь одеваться так, как вам нравится, из страха, что в какой-то раз на вас нападут. То есть, вы уже стали жертвой насилия. Полиция обязана работать так, чтобы житель не оказывался в таком беспомощном положении.

— И, как обычно, при помощи автомата, — с грустной иронией добавила Берилл.

Эйнар сделал отрицающий жест.