Созвездие Гончих Псов

Берг помолчал.

– Вы думаете, что с Пиррисоном могут быть неприятности?

– Да. Это опасный человек. Я кое-что узнал о нем.

– Расскажете?

– Да, потом…

Утром Берг побежал в агентство и взял билеты, – всем палубные, а Нелидовой койку в каюте. На пристань пошли пешком. Глан связал ремнем чемоданы и взвалил на плечи. Утро было свежее, по горизонту лежала мгла.

– Заштормуем, – сказал Берг возбужденно. – Покачаемся, Глан. Смотрите: кажется, норд идет.

На пристани их ждала Нелидова. Она стояла около двух блестящих желтых чемоданов. Ветер дул ей в лицо. Она спокойно посмотрела на Батурина. Сухие и яркие ее губы были сжаты. Батурину она протянула узкую руку в перчатке, Бергу и Глану только кивнула.

Снова Батурин, стоя с ней рядом в ожидании катера и перекидываясь пустыми словами, вспомнил о холодных и мраморных лицах древних богинь.

– Будет шторм, – сказал Батурин. – Видите: мгла по горизонту.

– Ну что ж, тем лучше.

Глаза Нелидовой блеснули.

– Кто это? – Она показала глазами на Берга и Глана.

– Это Берг. А это так… попутчик.

– Однако вас много…

Батурин промолчал. Он помог ей спуститься в катер. У него было такое чувство, что он везет арестованную. «Какая чушь», – подумал он.

Берг с Гланом перетащили ее чемоданы. На пароходе она ушла в каюту и не выходила до вечера.

Сидя на корме, вытянув ноги и поглядывая на потемневшее море, Берг сказал:

– Похоже, что вы, Батурин, вроде комиссара при знатной иностранке, а мы носильщики. Ну что ж, потерпим. Она красива и не верит нам ни на грош. Какого дьявола она согласилась ехать с нами?

– Она хочет видеть Пиррисона, – ответил Глав. – Представился удобный случай. Нас она ненавидит. С Батуриным она разговаривает как Николай говорил с Керенским.

Море свежело. На западе горел кровавый свет. Мрачный дым лежал на востоке.

– Ветер идет, – предупредил матрос, свертывая брезент над деком.

Неуютность вечера, задувавшего изредка в лицо холодными и крепкими порывами, слепые огни парохода в буром мраке, шум волн, скрип снастей и пустынная палуба вызывали беспокойство. На пароходе почти не было пассажиров. В Керчи многие сошли, испугавшись близкого шторма. С Кавказского побережья пришли телеграммы, что бушует шторм в девять баллов и около Туапсе погибло парусное судно.

Спрятавшись за люком на корме, Батурин, Берг и Глан закусили консервами с белым хлебом. Глан принес из камбуза кипяток. Чай казался изумительно вкусным и крепким, ветер и ночь – молодыми. Радовало сознание, что до самого Батума не надо ничего делать, некуда торопиться, – только курить, смотреть на волны, рассказывать разные истории и спать на палубе, укутавшись с головой в пальто.

Пароход уже качало. Он тягуче скрипел, дрожал от вращенья винтов и хлопал черной кормой, как гигантской ладонью по серой волне. Соленые брызги попадали в лицо, и Берг с наслаждением облизывал губы.

Батурин долго стоял, спрятавшись за рубкой, и курил, потом лег рядом с Бергом и спросил тихо:

– Берг, у вас не было сына?

Берг поднялся на локтях, посмотрел на Батурина и ответил:

– У меня есть ребенок, – сын или дочь, я не знаю. Почему вы спрашиваете?

– Так, подумал о детях. Где это было?

– В Ленинграде… – неохотно ответил Берг. – Вы помните: я вам рассказывал тогда о дочери профессора… она ждала ребенка от меня. Я тогда не дорассказал…

– И вы ее бросили?

– Да, – ответил, поперхнувшись, Берг, сел и закурил. Спички тухли одна за другой.

Пароход вскинуло, он косо пополз вниз. На мостике засвистели.

– Начинается, – пробормотал Берг. – Попали в шторм, поздравляю. Бросим говорить о прошлом. Эго невесело.

– Невесело? – переспросил Батурин и затих. Уснул он не скоро. Было холодно. Они качались, тесно прижимаясь друг к другу, и поминутно просыпались. Хотелось курить, но ветер гасил спички и выдувал табак из папирос. Только у самой палубы, спрятав голову за люк, можно было лежать и собирать по частицам драгоценное человеческое тепло, приносившее непрочный сон. Ветер налетал из темноты с угрюмым гулом. Острые звезды белели в кромешном небе.

Батурин забылся; казалось, прошла минута, не больше, но ему приснилось множество снов. Кто-то тряс его за плечо. Он поднял голову и разглядел в темноте Нелидову. Пароход шел без огней. Батурин сел и вздрогнул, – с ревом катились мимо ветер и море. Корма взлетала, застилая звезды, и падала, окунаясь в чернильную воду. Труба яростно хрипела. Ветер рвал в клочья жирный дым. Лицо дрожало под его ударами и леденело. Тонкое и короткое пальто Нелидовой ветер трепал и бил им по лицу Батурина. Он услышал легкий и свежий запах ее платья.

Нелидова наклонилась и крикнула:

– Вы с ума сошли, вас снесет! Идите в кают-компанию, там никого нет. Смотрите, что творится!

– Полный шторм! – крикнул в ответ Батурин. – Чудесно! Как вы думаете, дойдем до Новороссийска?

– Не знаю… Не все ли равно? Подвиньтесь, я сяду. В каюте мне страшно.

Берг и Глан проснулись. Нелидова села между Бергом и Батуриным, и они закрыли ее полами пальто. Она резко вздрагивала. Пробежал матрос с мокрым плащом, наклонился и крикнул:

– Эй, пассажиры, смывайтесь в каюту, – зальет!

Берг пошевелился.