Созвездие он-лайн неверности

 — Мне пора, прости. Я не могу сказать «я тебя люблю» потому что еще до конца не уверенна в этом. А то, что я безумно увлечена тобой, ты и без слов знаешь. Время все расставит на свои места. Мне было с тобой хорошо, – я вовсе не хотела его обидеть, но серые глаза наполнились такой грустью, как у бездомного привокзального щенка, потерявшего свою маму.

 Наши руки разомкнулись. Люсьен Дюжесиль остался позади, и я успела лишь махнуть рукой, прежде чем вагон тронулся. Всё. Закончилось моё романтическое приключения по Одессе. Стало печально и горько до слез. Опять слезы. И почему я не сказала ему «я тебя люблю»? Люблю! – шептала я, но он меня не слышал.

            Яблоком «Ю»
 Люблю! Всего два слога с буквой «Ю»,
 и сердце от волнения стучится,
 позволь, хоть на минуточку одну
 с мечтою мне несбыточной проститься.
 Глазами молча говорить не буду,
 от боли в сердце хочется кричать,
 Я вас люблю! Два "Ю" подобных чуду
 я отпускаю вздохом наугад,
 с ладошек облачком мерцающего неба
 летите "Ю" по разным сторонам,
 сплетаясь воедино ароматом спелым
 тех сладких «Ю», что яблоком манят.

 … Сколько мыслей вертелось в моей голове? А главная из них: как вести себя с преданным мужем. Делать вид, что ничего не случилось у меня вряд ли выйдет. Ничего не говорить? А если он уже все знает? Если та ненормальная Мария Григорьевна вправду шпионила за мной? Еще и Изольда Бенедиктовна у нас, та еще проныра, с ней ухо нужно держать востро. Малыш, Елисейка! Он обрадуется пушистому медвежонку, эта игрушка у нас будет общей!

 Люсьен! Я не могла не думать о нем. Для меня он был самым лучшим: умным, красивым, любимым! Но нашу разлуку я воспринимала двояко. С одной стороны, я хотела бы улететь с ним на самую далекую планету, забрав с нами Елисея. Нас никто бы не осуждал, не навешивал ярлыки, мы бы просто пропали без вести для целого мира. Мы были бы вместе, и никогда не прощались бы надолго. Но с другой стороны, расставанием мы проверим наши чувства. На самом ли деле это любовь, а не буря страсти? А поскольку увлечения чаще всего не носят долговечный характер,  то разлука здесь как не зря кстати. И пусть я буду обвинять себя за слабость, винить в содеянном или том, чего, наоборот, не сделала  – каждый человек имеет право на ошибку, и я не исключение.

 Практически все время пребывания в пути я «читала» книгу Артура Конан Дойла. Но на самом деле мои действия вовсе нельзя было назвать чтением. Лишь попутчикам по купе могло показаться, что я читаю. На самом деле я только водила глазами по страницам, даже забывая вовремя их переворачивать. Мои мысли были далеко от описываемых автором детективных историй, тем более эту книгу я уже знала, чуть ли не наизусть. Я размышляла о своем. А поскольку со мной в купе были посторонние люди, с которыми мне отнюдь не хотелось общаться, я делала вид очень увлеченного читателя.

 Еще при входе в купе о каждом из попутчиков у меня сложилось свое мнение. Молодая особа, вульгарно изрисовавшая свое лицо, нервно курила прямо у окна, не соизволив даже выйти в специально отведенное место для курения. Пропитым и прокуренным голосом она кому-то рассказывала то о каких-то заказах, то о финансовых трудностях. Слушать её было совсем неприятно. Молодой человек в черной футболке с непонятными аббревиатурами и изображениями черепов, сделал ей замечание. Мол, «не пошли бы вы решать свои проблемы за дверь», но она лишь пустила облачко дыма ему в лицо. Тогда вмешался второй мужчина. Он выхватил из её рук и телефон, и дымящийся окурок, который затушил черным ботинком прямо посреди купе. А телефон отключил со словами «Захочешь потрепаться, выходи в тамбур. Я не намерен всю дорогу выслушивать чужие проблемы. Усекла?», и  вложил  его в верхний карман её желтой ветровки.

 С попутчиками мне явно не повезло. Все были очень подозрительными, и рядом с такими людьми можно было задуматься не только о сохранности ценных вещей, но о личной безопасности. Мне не нравились косые взгляды этой «продавщицы» с красными губами. Она с завистью смотрела на мой французский маникюр и золотые кольца. У неё то руки были шершавыми, и облупленный лак на грязных ногтях ничего положительного не мог сказать об этой наспех разрисованной особе. Хорошо, что у меня была нижняя полка, и дорожную сумку я поставила в ящик под свое сидение.