Созвездие Волка. Блуждающая во тьме

– Почему учителя это позволяют? Неужели им недостаточно того, что они тренируют на них свою силу, а потом заставляют принимать участие в этом жестоком соревновании? Почему хотя бы в остальное время не оставить их в покое?

Несколько секунд Уилл молча смотрел в свою тарелку.

– Директору все равно. Когда он появился, то многое здесь стало по-другому… Намного хуже, чем прежде. Если и есть учителя, которые этого не одобряют, то они просто молчат, – зло проговорил он. Каждый раз, когда мы обсуждали эту тему, на его лице появлялась непроницаемая маска, которая была мне уже хорошо знакома и которая так поразила меня в мои первые дни в этой школе. Но иногда сквозь нее у Уилла все же прорывались истинные чувства, и это мне все больше и больше в нем нравилось. Хоть он умел хорошо скрывать свои эмоции и вел себя так же отрешенно, как остальные ученики в синей форме, я видела в нем зачатки внутренней борьбы, и мне хотелось, чтобы настоящий, искренний, справедливый Уилл победил. И я поклялась, что сделаю все, чтобы это случилось.

На очередном уроке биологии все было, как прежде: озадаченные ученики совершенно не понимали, что от них требовалось и как нужно было налаживать связь со своим животным, и от этого ужасно нервничали. Учитель тоже не спешил им помогать, заметив, что природное умение должно само проявиться в контакте с животным, и советовал набраться терпения. Однако моих одноклассников это никоим образом не успокаивало. Они тужились и пыхтели перед клетками, изо всех сил надеясь заставить своих животных что-то сделать (или хотя бы успокоиться), но получали только собственные раскрасневшиеся и вспотевшие от потуги лица. Вопреки всему, только Джин казалась совершенно спокойной. Она меланхолично наблюдала за своим свернувшимся в калачик ежом, даже не пытаясь хоть немного попыхтеть, как остальные.

– Мистер Честертон, почему те, кто носит синюю форму, начинают тренироваться, только когда им стукнет пятнадцать лет? Вы сказали, что красные тренируются всю жизнь, поэтому к соревнованию уже умеют управлять большими животными и даже… людьми, – выдавила я, хотя это далось мне с трудом. – Было бы честно, если бы и синим позволяли начинать тренироваться раньше.

Учитель с сожалением покачал головой.

– Я с тобой полностью согласен. Но, к сожалению, есть одна загвоздка, перед которой мы бессильны. Иначе, поверь, я бы сделал все, чтобы они тоже могли развивать свои способности с самого детства.

– Какая?

– Природа. Увы, она распорядилась иначе, – он с удручённым видом сложил руки на груди и слегка наклонился в мою сторону. – В синих учениках способность управлять проявляется позже из-за того, что они намного слабее. Мы пытались развивать их силу с рождения, но это не дало никакого результата. – Прервавшись, он кинул взгляд в сторону истошно визжащего в своей клетке барсука, принадлежащего соседу Уилла по парте Адаму. Тот мгновенно успокоился, а у Адама, взирающего на него с несчастным видом, в прямом смысле отвисла челюсть. – У обоих цветов этот дар полностью раскрывается лишь к пятнадцати годам. Но у тех, кто носит красную форму, сила бурлит в крови, поэтому если к этому времени развивать их способности, они уже много чего умеют. А у тех, кто послабее, сила только начинает проявляться, поэтому их можно начинать учить.

Вот как. Даже если бы ребятам в моем классе позволили тренироваться раньше, это, по словам учителя, было бы пустой тратой времени. Они все равно не смогли бы развить свой дар, как более сильные красные. Как не сумели бы управлять теми же монстрами, которых «создают» для красных.

– Я знаю, что это кажется нечестным, но, к сожалению, ничего не могу с этим поделать, – вполголоса добавил он. Я понимающе кивнула. Действительно, от него тут ничего не зависело. – Но, Алекс, тебя не должно сейчас это заботить, – вдруг заверил он. Я хотела спросить, с чего он это взял, ведь из всех в этой комнате, у меня самый высокий шанс попасть на соревнование, но подошла Эмили Браун и попросила каких-то разъяснений. Она, подобно Уиллу, очень нервничала, что на тренировках у нее ничего не получается, и учитель любезно принялся что-то ей объяснять. Оставив их вдвоем, я отошла.

Ничего интересного не происходило, и вскоре мне сделалось скучно. Я попросилась в туалет и вышла.

Коридор был длинный и мрачный, от него то и дело ответвлялись другие, поуже, и я свернула в один из них. Дергая ручки располагавшихся по бокам небольших дверей (двери побольше я трогать не рискнула, не без основания полагая, что за ними могут скрываться тренировочные залы красных), я не заметила, как отошла довольно далеко от той комнаты, где проходили наши тренировки.

Туалет я так и не нашла, когда сзади послышались шаги и голоса. Бежать назад было поздно. В смятении я кидалась то к одной двери, то к другой, но все они как назло были заперты. Наконец одна все-таки поддалась. Юркнув внутрь, я поспешно захлопнула ее за собой, поклявшись себе немедленно вернуться в комнату, как только они пройдут.

Голоса все приближались, и вскоре я их узнала.