Созвездие Волка. Начало

На выходе из кабинета я слегка замешкалась, чтобы услышать, зачем мисс Белл понадобилась моя соседка. Но обе сохраняли гробовое молчание. Попридержав дверь, я увидела, как мисс Белл склонилась над рукой Джин с маленьким пузырьком, в котором плескалась янтарная жидкость. К сожалению, ее спина мешала мне как следует рассмотреть, что там происходило. Джин издала громкий стон, и ее лицо исказилось от боли, когда наши глаза встретились. По мертвенно-бледному лицу не переставая лились крупные слезы, а посиневшая губа была прокусана почти до крови. Второй раз за этот день где-то внутри меня зашевелился неприятный клубок, и я поспешила прикрыть дверь. «Что бы там не случилось, это не мое дело», — твердо сказала я себе. Но отогнать от себя ее образ было непросто.

На политологии я старалась не смотреть на бледную, как снег, Джин. Она не проронила ни слова по поводу того, что случилось в кабинете истории, но иногда неосознанно проводила пальцами по руке и еле заметно вздрагивала.

Этот урок, на удивление, оказался самым интересным из всех. Невысокий, седой учитель говорил с явным немецким акцентом, который выдавал его европейское происхождение.

— Александра Леран, — произнес он, дочитывая список. — Мадемуазель случаем не француженка?

— Мой отец родом из Франции, — смущенно пробормотала я, почувствовав к нему необычный прилив симпатии.

— Какая прелесть! — восхитился он непонятно чему. — Карл фон Рихтер родом из Австрии к вашим услугам, — он комично шаркнул ногой и раскланялся.

Его шутливый тон и свойственная европейцам галантность существенно выделялись на фоне остальных учителей. Впрочем, как и манера вести урок. Я ожидала очередной скучный и сухой монолог, но вместо этого учитель энергично прохаживался по классу, обращался к ученикам за ответами и трагично закатывал глаза к потолку каждый раз, когда получал неправильный ответ.

— Мистер Клиффорд, — обратился он к сидящему на соседней парте парню, у которого я спросила про соревнование, — будьте так добры перечислить нам авторов, которые способствовали освобождению политики и политической мысли от веяний религии и церковной морали.

Парень замялся. Ответа он явно не знал.

— Смелее, Клиффорд, я вас не съем, — подбодрил парня учитель, положив ноги на стол и приглаживая белые как снег усы. — Вы учили домашнее задание?

— Да, сэр, — сдавленно ответил он.

— Тогда вы должны знать ответ на этот довольно простой вопрос, — продолжал настаивать учитель.

Парень нервно теребил ручку и сосредоточенно морщил лоб в надежде вспомнить материал.

— Макиавелли, — шепнула я ему, прикрыв рот ладонью, чтобы мой шепот не прозвучал слишком громко.

Я была уверена, что он расслышал мои слова, но почему-то продолжал молчать. Наверное, сомневался, что может услышать что-нибудь умное от такой, как я.

— Ах, Италия, великолепная страна, просто великолепная, — мистер фон Рихтер подскочил со стула и принялся энергично расхаживать перед классом. — Родина великих художников, философов и политических деятелей, равных которым нет и не было во всем мире.

Он остановился и развел руки.

— Макиавелли! — воскликнул он. — Макиавелли, Клиффорд, — он с укором посмотрел на смущенного парня. — Вам следовало воспользоваться подсказкой мадемуазель Леран. Сколько, однако, знаний в этой прелестной головке!

Я покраснела. Еще никто не хвалил меня подобным образом, и уж тем более за мои знания, которых на самом деле было не так много. Про Макиавелли мне рассказывал Роберт во время нашей экскурсии по Флоренции.

Учитель продолжал смотреть на меня, и пауза уже затянулась. От смущения я опустила глаза и втайне мечтала провалиться сквозь землю. Ну же, пусть скажет что-нибудь или сменит тему, только не таращится на меня с таким дурацким умилением.

На помощь мне пришел спасительный звонок.

— Свободны! — радостно провозгласил учитель. Похоже, энтузиазма у него хоть отбавляй.

Домой я почти бежала. Дул ледяной ветер, от которого я промерзла до самых костей.

В прихожей никого не было. Я подошла и заглянула в гостиную. Пусто.

Отлично, надо найти телефон.

Я осмотрелась. Гостиная, в которой я уже успела побывать на выговоре по поводу прогула, была заставлена старомодной, местами протертой мебелью. И зачем тетке все это старье? Я представила, что бы сказала на это моя мама, которая отличалась отменным вкусом во всем, что касается дизайна интерьера.

Я обошла все тумбочки, но телефона нигде не было. Что за черт? Где же он? Неужели в дядином кабинете?

— Что ты тут делаешь? — резкий теткин вопль заставил меня подскочить.

— Искала телефон, — как можно более спокойным тоном ответила я, вспоминая о том, что лучше не ссориться. — Мне нужно позвонить, так как мой не работает.

Теткина физиономия побагровела. Она схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице.

— Вы не имеете права, — упиралась я, но ее костлявая рука словно превратилась в камень. — Пустите, я должна позвонить. Я не хочу здесь больше оставаться.

— И кому же ты собралась звонить? — прошипела она, останавливаясь и испепеляя меня взглядом. — Если ты забыла, то твои родители мертвы. Никому больше нет до тебя дела.