Созвездие Волка. Начало

В голове живо возник образ, как к моему замерзшему на смерть телу крадутся стаи худых, голодных падальщиков; они осторожно принюхиваются и понимают, что опасности уже нет. Их голодные глаза сверкают все ближе и ближе, я почти ощутила на шее их смрадное, звериное дыхание. Завтра вся школа будет гудеть только о том, что меня разорвали на части.

Нет уж, отдохну и двинусь дальше. Еще рано останавливаться. Если и сдохнуть, то подальше от этого мерзкого городка. Пусть никто никогда не узнает, что со мной случилось.

Мое прерывистое дыхание паром струилось в воздухе, а промерзлая земля приятно холодила измученное тело.

Как же я устала.

Луна скрылась, и на небе выступили звезды. Здесь они выглядели совершенно по-другому — больше, ближе, ярче. Казалось, протяну руку и смогу дотронуться до них. Они мерцали и вздрагивали, словно пригоршня бриллиантов, случайно разлетевшихся по черному небу. Я попыталась найти знакомые созвездия, о которых в детстве рассказывал мне Роберт. Мысль о нем обожгла и тут же отступила. Наверно, я больше не в состоянии ничего чувствовать. Все чувства будто притупились, а внутри возникла постепенно разрастающаяся, черная пустота. Совсем как тогда, под непрекращающимся дождем на похоронах.

Только не снова. Я не смогу пережить это еще раз. Сначала я потеряла родителей, а теперь и того, кого считала единственным другом на земле. Только теперь эта потеря казалась еще более острой.

Звезды поблескивали. Некоторые из них внезапно зажигались и тут же меркли, словно уступая место новым, ослепительно ярким вспышкам. Я успела подумать, что впервые вижу такую красоту, когда мои веки медленно закрылись от навалившейся усталости.

Напротив меня стоял белый волк. Никогда еще в своей жизни я не видела такого красивого и огромного животного: роскошная белая шерсть отливалась неестественным блеском и сливалась с окружающим нас снегом, а в синих глазах светился почти человеческий разум. Мышцы зверя были напряжены, выдавая его могучую животную силу. В голове возникла мысль, что если бы он захотел, то мог убить меня одним ударом лапы.

Странно, но я совсем не испытывала страха. Его присутствие словно наполняло меня невидимой жизненной силой — мои ноющие от усталости мышцы вдруг напряглись, слух и зрение резко обострились и приобрели глубину, недоступную простому человеку. Можно было расслышать, как шелестит ветер в чернеющих вдали деревьях, и как осторожно крадется лиса между припорошенных снегом кустов.

Ощущения были такими новыми, что от переполнявшего меня восторга вдруг закружилась голова. Все проблемы, занимающие меня до этого, разом отступили на второй план, и я впервые за долгое время почувствовала удивительную легкость. Окружающий меня мир вдруг стал другим, неизведанным и по-животному естественным, словно я смотрела на него глазами этого громадного зверя.

Стоя посреди покрытого снегом поля, волк настороженно принюхивался к ветру, словно чуял какую-то далекую угрозу. Внезапно тучи сгустились, вокруг резко стемнело, и нас накрыла снежная метель. Прикрывая лицо от кружившего в воздухе снега, я пыталась разобрать его очертания, но волк уже развернулся и огромными прыжками мчался в сторону леса.

— Подожди, — крикнула я, стараясь перекричать вой ветра, — Пожалуйста, подожди.

Но было поздно — огромный зверь уже скрылся вдали.

Внутри поднялась знакомая волна гнетущего одиночества. Я попыталась последовать за исчезнувшим в белой дали животным, но голые ноги проваливались в снег, а разрастающийся ураган откидывал меня назад. Голова будто налилась свинцом, а прежнее чувство уверенности сменилось отчаянием и тоской.

Мороз больно жёг нежную обнаженную кожу, и окружающий меня мир постепенно блекнул. Я слышала, что когда замерзаешь, то не чувствуешь боли — эта мысль меня немного утешила. Онемение, постепенно охватывающее мое тело, и правда было почти безболезненным. Напротив, теперь ощущения были приятными и ненавязчивыми, только внутри появилась тяжесть. Я посмотрела вниз. Нарастающие вокруг сугробы манили, словно теплая постель, суля забвение и сон, в котором больше не будет одиночества. Сил сопротивляться почти не осталось. Невыносимо захотелось прилечь и провалиться в теплые, обволакивающие объятия снега.

Но не успела я опуститься на снег, как истошный крик где-то над самым ухом выдернул меня из белой пелены сознания. Пробуждение было резким, почти болезненным, а кожа под одеждой неприятно покалывала.

Что это было?

Я с трудом разлепила глаза и попыталась определить источник шума. С ближайшего дерева на меня таращилась большая полярная сова. Ее яркие желтые глаза горели огнем в темноте окружающего леса; она недовольно взмахивала белыми с темными крапинками крыльями и продолжала кричать, будто прогоняла меня с этого места.

Тело все еще болело, и, сделав почти нечеловеческое усилие, я попыталась сесть. Руки и ноги уже превратились в ледышку и с трудом меня слушались. Но истошные вопли резали слух, словно лезвие, и все внутри молило о том, чтобы это наконец прекратилось.