Созвездие Ворона

В самом деле, жизнь Татьяны Захаржевской вступала в новую фазу. Со стороны ее волнение было непонятно, но в последнее время слишком часто она вспоминала о Вадиме Ахметовиче. Проклятом чертяке. Вспоминала со злорадной улыбкой его беспомощное недоумение, когда в авиалайнере она дала ему решительный отпор. Слава богу и Георгу Делоху, подсказавшему ей правильный ход. Но в следующий раз на такое везение рассчитывать не приходится. И Делох не поможет, хотя и под рукой сейчас. Профессор шнырял по Занаду с утра до вечера. В предыдущий визит подобной активности за ним не наблюдалось. Если бы речь шла о ребенке, то диагноз «гиперактивность» верно отразил бы суть вещей.

Вечером пили чай. С Делохом. Питер Дубойс и Клэр предпочли уединение. Профессор проводил Питера взглядом, в котором явно читалась ревность. «Бедняга Делох, — подумалось Захаржевской, — теперь он остался один. Следовало бы подыскать ему пару. Только вот трудно представить себе женщину, которая смогла бы выдержать такой причудливый характер». И для роли свахи у Татьяны сейчас не было времени. Впрочем, чем больше она наблюдала за чудаковатым профессором, тем больше убеждалась, что в нем произошла некая перемена. И перемена не к лучшему.

Этот вечер сильно напоминал безумное чаепитие из «Алисы в стране чудес». Разговор прыгал с темы на тему, следуя прихотливым ассоциациям, рождавшимся в мозгу Делоха. Нил поначалу пытался вставлять свои комментарии, но потом сдался и только молча слушал. Да и Рафалович, который присоединился к ним сначала с какими-то цветастыми речами, тоже быстро сник. С профессором Делохом в самый раз было бы появиться на привозе в Одессе. Стал бы новой звездой.

— Профессор, а вы не планируете обзавестись семьей? — спросила Захаржевская, решив перевести разговор на другие рельсы.

Делох нахмурился.

— Я прекрасно понимаю, что вы намереваетесь наслаждаться супружеским счастьем, однако сейчас, мне кажется, как никогда остро встала проблема…

Он осекся и посмотрел на Рафаловича. Как бы ни был возбужден Делох, он понимал, что затрагивать при посторонних тему Ордена не стоит.

Рафалович воспользовался паузой, чтобы вставить слово.

— Вот это чай! — сказал он. — Настоящий. Вы знаете, в американском общепите совершенно не умеют его готовить. Попробуйте заказать чай в американском кафе и получите теплую водичку цвета кошачьей мочи!

— В детстве у меня была красивая чашка. Дрезденский фарфор. На ней была изображена чайная роза, — сказала задумчиво Захаржевская. — И я думала, что чай добывают из чайных роз…

Профессор Делох потряс головой, негодуя, видимо, из-за того, что беседа принимает столь легкомысленный оборот.

— Я все же хотел напомнить, — сказал он, — что есть вещи, которые требуют вашего внимания.

— Я прекрасно понимаю, профессор, о чем вы говорите! — сказала Захаржевская. — И, поверьте, ценю вашу заботу, но ситуация, как говорится, под контролем!

— Так же думали и царские власти в России перед революцией…

— Революция! — оживился Рафалович. — Давайте споем вместе что-нибудь вроде «Смело, товарищи, в ногу»!

Делох помолчал, неодобрительно глядя на него.

— Вы знаете, — сказал он, — а мне иногда жаль, что в наше время нет пламенных борцов, готовых отдать свою жизнь за идею, пусть даже весьма спорную!

— В таком случае, дорогой профессор, — заметил Нил, — поезжайте в Россию и посмотрите, сколько там сейчас пламенных революционеров всех возрастов снова грезят о революции, если не всемирной, то, по крайней мере, в масштабе страны. Идолы прошлого снова в фаворе у толпы. Эти люди считают героями убийц и грабителей… Разумеется, масоны, управляющие миром, им ненавистны, однако строй, созданный при их участии, они считают справедливым. Потому как простому человеку при нем было хорошо. Мне доводилось читать в современной русской прессе статьи, оправдывающие не только сталинские лагеря, но и культурную революцию в Китае!

— Эти люди не виноваты в том, что мечтают о стабильности! Они не могут отличить свет от тьмы, но надо выводить их к свету.

— Разве? — спросил с удивлением Нил. — Простите, но сейчас не девятнадцатый век, когда было принято разделять народ и верхушку, включая дворянство и интеллигенцию. Как ни крути, но революция или, если вам угодно, — переворот в семнадцатом году дал равные права всем, и если, несмотря на восемьдесят лет советской власти, народ остался неспособным отличить добро от зла и готов продать душу за стабильность, то, боюсь, этим людям уже не помочь. Тем более, что они полагают себя вполне вправе…

— Что-то вы разгорячились, — заметила Захаржевская, подходя к дискутирующей паре.

— Господин Делох готов поднять знамя революционной борьбы! — Нил сразу изменил тон. — Если его услышат слуги, нам останется только сдаться. Социалистическая республика Занаду.

— Какой ужас! — сказала Татьяна. — Надеюсь, меня не гильотинируют?

— Перевоспитают!

— Смейтесь, смейтесь! — сказал Делох с достоинством.

Он, в самом деле, казался задетым.

— По-моему, сейчас не время для политических дискуссий! — попеняла Захаржевская жениху.

— Полагаешь, я ее начал, эту дискуссию? — спросил Нил.