Созвучно сердцу

Я тихо выдохнула от удовольствия. Горячие губы скользнули ниже, к ключицам. Широкие ладони медленно погладили бока, двинулись к груди, сжали — жадно, бесцеремонно — и тело, ещё секунду назад безмятежно нежившееся под ласками, задеревенело.

— Отпусти немедленно, Мисталь! Это подло!

— Тише, посиди ещё немного, — успокаивающе пробормотал тёмный, с силой прижимая к себе. — Как ты узнала? Я что-то сделал не так?

— Ты всё делаешь не так! Пусти! Мне… мне противно!

Он разочаровано ослабил хватку.

Отпрыгнув подальше от дивана, негодующе воскликнула:

— Хватит проверок! Хоть вы и похожи, мне не всё равно, с кем быть!

— Какая разница? У нас с ним одинаковое лицо и одинаковое тело.

От подобной наглости я не сразу нашлась, что ответить, и Мисталь, воспользовавшись заминкой, весомо добавил:

— У меня даже символ богини есть! Почему бы не выбрать меня?

— Сколько раз я должна сказать, что люблю Наяна, чтобы ты поверил?! Я, конечно, ценю, что ты о нём заботишься, но это оскорбительно!

— Это не для него, — процедил, поднимаясь. — Для меня.

— Ты начал с того, что старательно нас сводил, а теперь внезапно сам воспылал безудержной любовью? Ну да. Конечно.

Он оказался рядом так быстро, что я не успела ничего сделать. Крепкие руки с силой обхватили плечи. Глаза цвета грозовых туч яростно сощурились.

— Да! — прошипел ядовито. — Представь себе, «воспылал»! И не «внезапно», а с самого начала! Если б не глупая попытка помириться, ты бы уже давно была со мной! Любила бы меня, а не его! Я не могу больше видеть, как вы друг на друга смотрите, ясно?! Ни дня не протяну!

Его губы зло, почти больно, смяли мои, жёсткие пальцы вцепились в волосы на затылке. Мисталь целовал, но делал это столь грубо и подавляюще, будто мстил за все прошлые невольные обиды.

И он казался мне безопаснее Наяна?! Ему я предпочла доверить свои секреты?!

— Лэри? — выдохнул ошеломлёно, перестав терзать мои искусанные губы так же внезапно, как и начал. — Ты чего?

Всем телом вжимаясь в стену, я часто и неглубоко дышала, не сводя с него перепуганного взгляда.

— Так не любят, Мисталь! — прошептала, боясь, что голос будет постыдно тонким. — Ян никогда бы не заставил меня снова чувствовать себя беспомощной!

Как тогда, в особняке Виона.

— Что ты… О, Бездна! Я вовсе не этого хотел!

Свирепо взлохматив волосы, он выругался на каком-то рычащем языке и, ничего не объясняя, исчез в портале.

Глава 11

Я танцевала. Прямо в спальне. Без музыки.

Беспросветное уныние последних дней оказалось настолько выматывающим, затягивающим, как трясина, что ни работа, ни книги уже не помогали. Инструменты валились из рук. Слишком путаное содержание старинных фолиантов вызывало глухое раздражение и желание швырнуть их в стену. Я чувствовала себя совершенно разбитой и с ума сходила от неизвестности, но вместо объяснений по-осеннему хмурый Наян только твердил, что нам нужно чего-то подождать.

И мы, всё больше впадая в тоску, ждали.

Поразительно, но мамин совет помог. Снова! Она всегда говорила, что пение и танцы — лучшее лекарство от душевных невзгод. Сначала танцевать было лень, однако постепенно воодушевление, вытеснило скверное настроение. Оно не исчезло совсем, но хотя бы сменилось почти привычным лёгким беспокойством. В таком состоянии я уже могла работать и, разложив книги по широкой кровати, с новыми силами взялась за чтение.

Хозяин покоев не заставил себя долго ждать. Появился, обвёл взглядом рабочий беспорядок и настороженно уточнил:

— Мисталь не появлялся?

Вопрос меня озадачил. Я не видела охотника уже очень давно. Во дворце он, вроде бы, тоже не бывал. Почему Ян вдруг снова об этом заговорил?

— Нет, — отозвалась, сгребая бумагу и книжки в сторону. — Присядешь?

Он охотно лёг на живот и восхитился:

— Какая у меня, оказывается, удобная кровать! Я ведь уже почти забыл об этом!

Я только хмыкнула. Наян мог жаловаться сколько угодно, но, несмотря на то, что спать ему приходилось в гостиной, делить одни покои нравилось нам обоим. Это делало ближе. Позволяло проводить вместе столько времени, сколько только возможно.

До встречи с ним, я никогда не думала, что два человека могут столько разговаривать — и ничуть друг другу не надоесть! Ян не любил рассказывать о себе, о своей семье и детстве, об увлечениях. Говорил, что это скучно. Но мне хотелось узнать его, и я была готова спорить до бесконечности. Он неизменно уступал первым. И тихо улыбался собственному проигрышу.

Иногда вместо прогулки мы устраивались на диване — Наян с очередной папкой, а я — с книгой, и сидели, обнявшись, до тех пор, пока кто-нибудь не спохватывался, что уже давно пора спать. После он обычно очень нежно целовал, желал спокойной ночи и прикрывал за собой двери.

С досадой провожая взглядом удаляющуюся спину, я раз за разом не решалась попросить его остаться. Совместная ночевка виделась мне вполне невинной — всего лишь продолжением наших по-семейному уютных, тёплых вечеров, но почему-то было стыдно. Что он подумает, услышав такую просьбу? Если бы ему тоже хотелось чего-то такого, то мог бы давно намекнуть!