SPA-чистилище

Юноша оглянулся от окна, Валерий Петрович сумел наконец разглядеть его лицо и понял, что тот уже совсем не мальчик – ему, пожалуй, лет даже двадцать пять, но при том на лице его – явная печать отрешенности.

– Ох, ты молодец! – искренне обрадовался старший бомж и подошел к подоконнику.

– Смотри, – ликующе пояснил отцу больной юноша. – Первый ряд – четные. Второй – нечетные. В первом ряду справа налево повышается. Во втором – справа налево понижается.

Пользуясь случаем, к окну, что оккупировал Павлуша, подошел и Ходасевич.

Из него была прекрасно видна улица Советская – правда, небольшая ее часть: как раз «лежачий полицейский», ярко освещенный ночным фонарем.

– Ах, ты, мой умничка, – умилился отец. – Это ж по какому ты их параметру сгруппировал? По числам?

Слова «параметр» и «сгруппировал», прозвучавшие в устах старшего бомжа, свидетельствовали о том, что некогда этот человек был если не ученым, то инженером.

– Не-ет! – Лицо сына осветила гордость. – По сумме цифр. Можешь проверить.

– Я горжусь тобой! – возрадовался бомж-старший. – Только мне тебя три часа придется проверять, с калькулятором. А калькулятора – нет. Я верю, верю…

– А хочешь, я теперь по произведениям цифр отсортирую?

– Ну, давай.

Тут Валерий Петрович вмешался в разговор. Спросил, адресуясь к сыну – хотя предполагал ответ:

– А где ж ты в банках числа нашел?

– Да вот же они, – улыбнулся младший и указал на штрих-коды.

– И ты все цифры, что на каждую банку нанесены, просуммировал? В уме?

– Ага.

– А потом суммы запоминал? И банки сортировал в соответствии с возрастанием цифр?

– Или убыванием.

Лицо паренька светилось гордостью.

– А теперь перемножать цифры будешь?

– Да.

– И все запомнишь?

– Запомню.

– Он у меня математик выдающийся, – зашептал тут папаша. – Память на числа необыкновенная, лучше любого компьютера. Ему бы на мехмат поступить – да куда там, он ведь только четыре класса нормально окончил, а потом все это началось…

«Аутизм, – подумал Валерий Петрович. – Типичный случай. Органическое или врожденное повреждение определенных отделов головного мозга порой раскрывает в человеке удивительные способности к запоминанию и устному счету. Человек дождя. Меркурий в опасности[7]».

– Сколько будет восемьсот сорок пять умножить на двести тридцать три? – быстро спросил он у Павлуши.

– Сто девяносто шесть тысяч восемьсот восемьдесят пять, – немедленно, без запинки ответил юноша.

Ходасевич даже проверять – с помощью телефонного калькулятора – не стал, кивнул:

– Правильно.

Потом спросил у довольного собой юноши:

– А вот скажи: ты, к примеру, номера машин запомнить можешь?

Павлуша разулыбался:

– Все запоминаю!

– Да? А скажи тогда: какие номера вчера на улицу Чапаева заезжали?

Павлик ответил немедленно:

– «Вэ –восемьсот девяносто семь – а – эр – сто семьдесят семь» и «тэ –двести двадцать два – эр – эр – сто семьдесят семь».

– Молодец! – искренне восхитился Валерий Петрович. Эти номера помнил и он. Первый принадлежал машине, на которой ездили Лена и Стас; а второй – «Рейнджроверу», на коем передвигался сосед Василий.

Да, черт возьми: рядом с ним неоценимый свидетель.

Надо только не спугнуть его, суметь допросить, выудить из его гениального и больного мозга нужную информацию.

– Скажи, пожалуйста, Павел, – поинтересовался Ходасевич, – а вот сегодня – какие номера на Чапаева заезжали?

– Не знаю, – с искренним огорчением ответил молодой человек. – Нас дома не было, мы с папкой в город ходили, бутылки собирать.

– Может, ты те машины, которые вон там, по Советской улице проезжают, – Валерий Петрович показал для верности за окно, – тоже запоминаешь?

– Если вижу, да.

– Ну, а за сегодняшний вечер, пока ты банки сортировал, какие проехали, сказать можешь?

Юноша набрал в легкие воздуха побольше и затараторил:

– «Эл тридцать шесть – шестьдесят три эм-о», «О – один – один – один – «эр» – «тэ»…

– Хорошо-хорошо, – прервал его полковник. – Я вижу, ты все помнишь. Все цифры на свете.

От похвалы лицо бомжика расплылось в улыбке. А с лица его отца гордость и не сходила.

Ходасевич ласково спросил:

– А те номера, что были здесь, на Советской, в прошлую среду, вспомнишь?

– В среду? Это сколько дней назад?

Ходасевич стал тщательно перечислять, загибая пальцы:

– Вчера, воскресенье, – это первый день. Позавчера – суббота – два. Далее пятница – три. Четверг – четыре. Среда – пять. Пять дней назад.

– Пять дней назад… – прошептал гениальный бомж и задумался. – Были номера утренние. А потом мы с папкой опять в город ушли. За бутылками. И потом уже были номера вечерние. Все называть?

– Нет. Только вечерние.

Отец стоял рядом и с восхищенным умилением наблюдал за успехами своего немытого, нечесаного, но такого красивого сейчас – и умного! – сына.

Юноша глубоко вздохнул и начал на одной ноте:

– «Ка – семьсот тридцать три – «сэ»-«эр» – «пятьдесят», «У – двести двенадцать – «ка»-«ка» – сто пятьдесят…».

«Я же утону в этом море цифр!» – с ужасом подумал полковник и прервал молодого человека:

– Стой! Стой!

Тот покорно перестал бормотать.