SPA-чистилище

Впрочем, долго москвичам и гостям столицы глаза не мозолили. Обыск продолжался не более полуминуты. Затем штатские – двое по бокам, один страхует сзади – быстро провели Валерия Петровича к машине.

Усадили назад; двое уселись справа и слева, страхуют руки. Третий разместился впереди, четвертый шофер. Делают все ловко и четко – наверняка имеют (или раньше уж точно имели) отношение к правоохранительным органам.

Лица тоже подходящие. Протокольные такие рожи.

Машина – ничем не приметная «Нексия». Ходасевич попытался идентифицировать номер – принадлежит ли он к тем, что сообщил ему вчера ночью бомжик Павлуша по памяти. Не смог; а блокнот свой он предусмотрительно с собой не взял. Его – с подробным описанием своей версии – он запечатал в конверт, подписал: «П-ку Ибрагимову» – и передал сегодня следователю Анжелике.

На случай, если он больше не вернется.

Да, следует честно сказать: как ни пытаешься сохранять хладнокровие, не очень приятно заканчивать свой земной путь где-нибудь в овраге на Лосином Острове.

В авто все молчали.

«Нексия» тронулась и быстро влилась в поток машин, идущих к центру города.

***

– Товарищ полковник? Полковник Ибрагимов?

–Так точно.

–Это вас побеспокоила старший следователь ***ской районной прокуратуры Анжелика Ивановна Ревякина. Я звоню вам по поручению одного вашего старого товарища. Мне необходимо с вами встретиться. Весьма срочно.

***

Четверо молодцев в молчании довезли Ходасевича до площади трех вокзалов.

Здесь машина остановилась.

Тот, что сидел по правую руку, молвил:

– Извините, полковник.

Достал из кармана кожанки черный мешок и надел его на голову пленника.

«Это хорошо, – подумалось Валерию Петровичу, – значит, сразу убивать не будут. Что ж, остается констатировать: пока все идет по плану. Хотя радости мало – разъезжать в компании четырех головорезов с мешком на голове…»

Он не стал считать повороты и засекать в уме время. Сейчас это совсем не главное, да и потом: конспиративных квартир у них должно хватать.

Минут через двадцать они прибыли.

Куда – разумеется, не видно. Но, судя по шуму за окном, находились они где-то в старой Москве: скорее всего в районе Сретенки или на Чистых прудах.

Еще в машине его проинструктировали:

– Идем быстро, не останавливаемся, внимания к себе не привлекаем.

И вот – пролет длиною шесть ступенек, затем четыре по двенадцать – значит, третий этаж – шум открываемой двери, несколько шагов внутри, и его сажают куда-то в кресло. Затем – снимают мешок с головы.

Ходасевич крепко зажмуривается. Так быстрее всего потом привыкнешь к свету.

Раздается чей-то властный голос:

– Идите. Все идите! Ждите в машине. Я с ним разберусь.

Валерий Петрович потихоньку открывает глаза.

Напротив него в кресле за столом, спиной к окну, сидит человек, лицо которого ему явно знакомо. Последний раз он видел его давно, лет двадцать назад, и с тех пор он, конечно, переменился. Потолстел, обрюзг, полысел… Да и сидит мужчина спиной к свету, черты в тени… Однако Валерия Петровича учили в свое время работать с визуальными объектами, тренировали память, в том числе и на лица.

И он узнает его и тихо называет по имени:

– Марат…

Он не ожидал увидеть здесь однокашника и коллегу. Последний раз они встречались в Брюсселе в начале восьмидесятых. Давненько это было. Полжизни прошло.

– Что, Валера, не ожидал?

Но сейчас совсем не время предаваться воспоминаниям. В данный момент они если и не враги, то, во всяком случае, интересы у них явно разные.

– Ну а ты, – усмехается Ходасевич, – судя по той заботе, с какой эти гаврики доставили меня сюда – именно меня увидеть ожидал. И даже хотел.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Нет.

– Ах, да, я знаю, ты предпочитаешь сигары. У меня есть настоящие «гаваны». Хочешь?

– Нет.

– Напрасно. Желаешь немедленно приступить к делу?

– Пожалуй.

– А может, разговор с определенным налетом сентиментальности сейчас как раз не помешал бы? А, Ходасевич? Не надо ли нам обоим слегка расслабиться? И понять, что мы оба все-таки играем в одной команде?

– Я – с тобой? В одной команде?