Space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том (СИ)

Ещё в тех краях есть олень-палатка. Невероятное животное, которое можно одомашнить и подкормить углекислым газом. Так, к примеру, люди, коих здесь тоже достаточно, только они смешанные с другими видами, но вполне себе разумные — манят оленей-палаток и ложатся под ними спать. Очевидно, что при выдыхании люди создают углекислый газ, отчего те звери сходят с ума. Они долгое время ходят за людьми в надежде снова подышать газом выдыхаемый этим странным существом. Многие кочевые племена пользуются этим. Удобно, когда палатка ходит сама и укрывает от ненастий. Никаких рюкзаков. Смешно выглядят индейцы-гиены и ацтеки-антилопы, за ними следуют цыгане-курицы с тонкими ножками. Странно, что из всего мутировало у них только нога.

В некоторых частях земли, куда попасть сложнее, чем перелететь верхний слой вселенной, живут воины-песчинки. Знаете, чем те существа славятся? Ох уж эти жестокие песчинки, не зря их отделили от самой вселенной. На моей памяти их было больше, но сегодня меньше. Бог никогда не вмешивался в мир, но эти монстры заставили само время идти вспять. Смысле в каком смысле? Смысл разный, с одного раза объяснить не получится. Можно стерпеть всё на свете, но это…

Об этом мы расскажем в другой истории, во вселенной четыреста сорок четыре. Ведь это совсем другая вселенная, и места здесь ей… просто не хватило.

Глава 39

Говорят, жизнь устроена таким образом, что каждый имеет свой путь жизни, на котором он может стать кем ему суждено быть; то ли морским чёртом, то ли верёвкой от парашюта, то ли той волной, которая бьётся об скалы на берегу… но другое дело быть человеком. У них столько боли в груди, столько боли… Они живут день изо дня, страдают, плачут, но терпят и живут дальше. Смерти они боятся, спорить с этим бессмысленно — даже в дни, когда они уходят из жизни, они плачут, что приходится прощаться.

Морской чёрт не боится смерти — он туп, ему незачем думать о таких мелочах, как конец его жизни. Он понимает, что когда-то он исчезнет, эмигрирует, возможно, как его отец и пропадёт из глаз долой. Только не знает чёрт, что умер его отец, и никуда не уплыл. Никуда…

Эта история произошла со мной в день, когда луна обернулась тёмной стороной к земле и сказала:

— Привет, дружище, не ожидал? — оказалось, всё это время, миллиарды лет, она спала и была живой. Луна улыбнулась, затем зевнула. На землю упали неисчислимое количество бактерий, которых наш мир не знавал; изо рта. Бедствий не было, однако…

Люди в тот день приобрели суперсилы, способности, удивительные и могучие. Я обрёл способность умирать и возрождаться чем-то другим. Не важно кем я был — мой цикл жизни заканчивался на пятый день существования. Способность умирать и перерождаться, расти за пять дней от младенца до старика — вот моя участь. И только за пять дней я мог чего-либо достигнуть — иначе вся жизнь моя не имела смысла.

Во вселенной раньше такого не происходило — это был какой-то глюк, программный сбой. Боги не рассчитывали, что вирус сможет наделить их «куклы» способностями. Мы цепи цифр в компьютерной симуляции… байты, но байты не знающие, что они всего лишь информация на жестком диске. В нашем программном коде есть вся информация о том, что при порезе должна быть кровь, и наш мозг ассоциирует радугу из байтов, как струю крови, и как и весь другой мир, вне наших систем, пытается спасти жизнь и излечить человека.

Только один я, пиксель информации в корпусе компьютера бога, мог различить настоящую смерть — и только я один знал, что нахожусь внутри симуляции вселенной. Земля — одна из триллионов миров внутри жесткого диска. И однажды я переродился информацией — да, странно, что не камнем. Переродился информацией и вылетел из жесткого диска прямо в комнату создателя и попал в крохотный, крохотный мозг таракана и стал разумным, захватив его клетки. Впервые во вселенной таракан приобрёл силу человека — мышление.

Вы навряд ли знаете, каково это быть таким крохотным и, бежать одури во все лапы, чтобы не раздавили. Я сам узнал ровно в этот день — мои лапы такие маленькие, но такие юркие, дивно… однако, крики мои богу не слышны, почему бы… ведь рот у меня крохотнее самого крохотного существа. К тому же, в этом поганом рте не было языка. И стоило мне только узнать об этом, я спрыгивал с буханки хлеба и бежал в щель на стене квартиры бога. Желаний умереть у меня не возникало, но к сожалению… бегая среди пачок с крупами, на меня напал паук и сгрыз, байт вылетел из таракана и вселился в паука.

— Это чертовски вкусно! — знаете, раньше я ел хлебные крошки, но таракана я пробовал впервые. Нет… вообще что-либо в своей жизни; здесь не было симуляции вкуса, и всё было настоящим и живым. Вкус был чем-то похож на наш, только терпкий, сладостный и горестный, самое ни на что есть настоящее, а не его эмуляция.