Спальный район Вселенной

— Ерунда! Он туда и Сам не захаживал! — возразил Кувшинкин. — Так вот я это к чему? Вчера перед сном мы с Ним разговорились. Ну, в мыслях, конечно. Я спросил: Господи, куда же мне отсюда свалить? И Он сказал: свалить тебе, Коля, некуда. Но ты живи, а я прикрою!

— Так и сказал? — покосилась тетя Лара.

— Николай Родионович, это та самая ваша тайна? — с жалостью спросила Маша.

Кувшинкин почесал нос и виновато взглянул на Машу.

— А еще там, тетя Ларочка, есть пес Пегас! — сказала Маша, потеребив тетку за рукав пальто. — Я уже соскучилась, хочу посмотреть, как там зажила его рана. Только у Анны, конечно, тесно… Николай Родионович, вот где там жить? Может, возьмем для тети Лары жилой прицеп?

Пока спорили о прицепе, лиловые тучи принесли нового снегу. Тетя Лара в осеннем пальто замерзла и, отругав молодежь за глупость и романтизм, пошла по заснеженной аллее к дому — зеленой елкой, каких не росло на Земле уже лет триста.

* * *

— А я, Маш, Ему так и говорю. Ложусь спать и прямо так и прошу: «Господи, выбери утро!» И Он выбирает. То одно выберет, то другое. Сегодня вот видишь — снег! — говорил Кувшинкин, провожая Машу домой. — А в первый раз знаешь, когда попросил? Вот как раз накануне того твоего звонка. Я лег, и так мне было мутно! Ну и рискнул. Так и сказал: «Выбери Ты мне утро нормальное, наконец!» Сплю — и вдруг слышу вызов. Думаю, что за черт, а это, Маш, ты звонишь! «Николай Родионович, приезжайте, сняла настройки!» Вот так вот, а вы говорите!..

Маша шла по заметенной снегом улице, приникнув к плечу Кувшинкина. Время от времени его голос относило метельным порывом в сторону, и она не различала слов. А он все говорил, придумывая на ходу, как бы прожить в этом мертвом царстве счастливую жизнь без настроек. Иногда он дергал Машину руку, чтобы она слушала внимательно, — это все-таки и ее касается! Пока они шли, в бесцветном потоке пешеходов им пару раз встретились живые люди, одетые смешно и ярко. Дикие цветы, пробившиеся между серых камней.

Арти Д. Александер Феномен Гангарама

«Неважно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником».

Р. Брэдбери

Ну вот опять мой день начинается со звонка коммуникатора. А я надеялся, что он уже окончательно разрядился и заснул с миром где-то на пересадке между Индорой и Матунгой. Я даже подальше засунул и забыл зарядное устройство для него. Пора уже писать сатирический рассказ о моей жизни в этом маленьком городке на планете Новая Индия, куда я приехал отдыхать от моего театра и шума старого Ченная. Пусть я здесь не очень известный артист, не то что легендарный Амитабх Баччан, и голос у меня не как у Латы Мангешкар, в антикварных энциклопедиях прозванной «золотой соловей XX века», попробуйте усидеть на месте и немного послушать…

— Мистер Винод?

— Да, — автоматически ответил я, слишком поздно сообразив, что в принципе было бы неплохо ответить «нет».

— Мы очень рады приветствовать вас на нашей земле и надеемся, вы выступите у нас сегодня вечером. Билеты уже проданы. Мы благодарим бога, что такой известный человек посетил наш город! Мы начинаем в пять часов по местному времени. Не беспокойтесь, за вами приедут, это будет замечательный флайер представительского класса, кожаные сиденья с подогревом и массажем, ультразвуковые очистители и прочие радости жизни. И не волнуйтесь — всего один вечер, а после вас ждет отель на озере Дал, где вы сможете прекрасно отдохнуть и больше никого не видеть, точно так, как вы и хотели, прилетев на эту планету.

Было слышно, как на том конце связи, произнеся все это единым махом — не давая ни единой возможности вставить хоть слово или возразить, говорящий наконец вдохнул немного воздуха, чтоб вконец не задохнуться от неимоверных усилий, и расслабился.

Тут надо сказать, что мне уже много лет и часто не до шуток. И я прибыл сюда по совету моего личного врача. Не какого-то модного инопланетного психотерапевта, который мне уже не поможет и вряд ли вообще способен чем-то помочь человечеству, кроме абстрактных советов за неабстрактные деньги, а вполне нормального гуманоидного доктора с тем же количеством глаз и конечностей, как у меня. А именно — восемь. Шутка, конечно, хотя если серьезно, то я не считал.

— Простите, сэр, я не могу принять ваше предложение. Я плохо себя чувствую.