Спао

Воздух стремительно заканчивался. Другие цвета вступали в свои права, но неслучайно в утренний борщ я добавляла специи.

Прости, Нелия, но уничтожить живое не возможно. Ты можешь умереть, только если перестанешь существовать. Но мне нужно Небо, поэтому я буду держать твою руку, когда ты откроешь холодильник, буду слушать вместе с тобой свист вылетающей пробки и вдумываться во вкус очищения.

Серый вермут

26-27 декабря 2004

К столу ты подошла уже с ничего не видящими глазами. Серость завоевала этот мир в неравном бою в 17.46, 17-47. Что-то новое, неизведанное таилось в сером вине, звало и томило загадкой – оказалось, что это не кровь Христа, а банальна мутная цунамщина – один из загонов, которыми щедро снабжает мир поле из камелий. Было бы по меньшей мере странно, если бы роса, затаившаяся на зорьке в лепестках нежного цветка, не нашла коммерческого применения – вот и стали её купорить в бутылки и рассылать по свету под красивым названием «Вермут». Открыла крышку, сделала три глотка. Всё равно тайна в сущности ничего не стоила – дешевка в красивой упаковке. А ты чуть было не проспорила за неё душу. Сотни раз говорила мама и сестры, что нет смысла спорить о тех вещах, в которых ты не уверена – что ж, в этот раз им удалось предотвратить…

Жёлтые листки бумаги. Всегда жёлтые, даже когда серость правит миром. Нидан говорила про это, но ты не запомнила что. Князь спал. Золотоволосая всё ещё не соблазнила его на летаргию, но смотреть сны заставила. Могло ли бояться Небо, что Князь заснёт навеки? Могло ли не бояться этого? Ты оторвала кусочек мысли, и приклеила его к поверхности листа солнечного цвета. Мысль оглянулась быстро по сторонам, загордилась своей молодостью и его красотой, и превратилась в серого журавля, ведь нынче серость в своих правах, и мысль бессильна перед законами повелительницы. Журавль взмахнул маленькими крылышками. По этому движению ты поняла, что в ближайших его планах серые дали Интернета. Ах, глупенький, он не знает, что можно сесть. Попав однажды, нет шансов выбраться – отсереешь. Это как сказки об излечении от алкоголизма. Подумала и опять поднесла к губам бокал. Ещё 5 глотков, через прозрачное стекло бокала увидела, как несётся с небес Нинаж. Будет ли ругать, или поможет разделаться с бутылкой? – Зовет в дали муторные, к птицам непознанным. Детский сад, конечно, там, в этих далях, всё давно известно, и птицы непознанные просто фамилию такую имеют, не более. Но нужно же что-то делать с серостью?! Нужно не делать? Ещё раз опустила взгляд на скулы Князя, до боли родные и ненавистные – к чёрту бокалы, швырнула о стену, выпила остатки цунамщины, которую глупые производители окрестили вермутом, и понеслась вслед за Нинаж в дали неизвестные, к птицам непознанным…

Спао разводила костёр на берегу живописного озера. Ведь в компьютерной игре не страшна победа серости, да хоть Зюганова на выборах 2007 года!

– Ос, проговорила Нидан, – небо больнО нынче. Камелии грустят по поводу, но мы не можем производить вермут.

– Мировоззренческие штучки. Отправь её на стажировку к Золотоволосой.

– Небо бредит. Ты не боишься вселенского помешательства, ведь оно может породить ядовитые цветы.

– Я не боюсь, Нидан. Это её жизнь, и только она может знать, где грани, где принципы, где цели. Ужели ты думаешь, что недостойную могли нам напророчить в сёстры?

– Спао, а вдруг это не она? Обман? Она могла нас убедить силой мысли, могла не убедить…

– Много вопросов, крошка. Смотри, костёр желаний проголодался. Ох, какой жадный!

И действительно, костёр желаний, словно ребенок, стремительно идущий на поправку, требовал всё новой и новой еды. Ему всё время было мало. Он разрастался, стремительно багровел, и рвался в бой с серостью.

Богини изнывали от любопытства, что же происходит сейчас с Князем? Чувствует ли он багровое тепло костра желаний? Что-то внутри каждой из них продолжало твердить, что в жизни так не бывает. Только атомы, объективные истины и законы имеют права – возможно, это так в мире, завоеванном серостью. Но Золотоволосая приказала им думать, что жизнь прекрасна, что в ней случаются чудеса и исполняются заветные желания. Всё внутри них сопротивлялось этой абсурдной мысли, но ослушаться приказа – значит выдавить ещё одну каплю крови из груди их матери и отдать её серости. Это было непозволительной роскошью даже для богинь.