Sparks

Я хочу выразить не ложный оптимизм, а реализм человека, который провел более двадцати лет в Китае с середины 1980-х годов, включая все 2010-е годы, когда Си пришел к власти и реализовал свое видение сильного государства. Никогда еще контроль не был таким жестким и продолжительным, по крайней мере, с 1970-х годов. Это темные времена.

Однако эта книга показывает, что это движение не побеждено. Новый, более мускулистый авторитаризм Китая дал этим группам все шансы. Он обрушил на них свои удары. Он закрыл журналы, закрыл издательства, преследует кинематографистов, заключает в тюрьму вольнодумцев и сажает бесчисленное множество других людей под умопомрачительный домашний арест.

Но сейчас, когда лидер страны стареет, а экономика замедляется, она стоит перед людьми, которые приучены воспринимать поражение как временное. Ай Сяомин, Цзян Сюэ, Чэнь Хунго, Тан Хэчэн, У Ди: они видят себя наследниками неофициальных "диких" историков прошлых эпох, заклятыми братьями и сестрами цзяньху, которые знают, что многие падут, но их ряды пополнятся. Они знают, что победят, не каждый в отдельности и не сразу, но когда-нибудь. По сути, враги китайской компартии - не эти люди, а непреходящие ценности китайской цивилизации: праведность, верность, свобода мысли. Как бы ни была сильна партия, разве она сильнее этих глубоких резервуаров стойкости?

Это относится не только к эпохе Си, но и к почти семидесятипятилетней истории Китайской Народной Республики. Тот факт, что люди по-прежнему сопротивляются и делают это в более скоординированной форме, чем когда-либо в прошлом, кажется более значимым, чем банальный тезис о том, что авторитарный режим является авторитарным. Дело в том, что независимая мысль в Китае живет. Она не подавлена.

В связи с этим возникают два фундаментальных вопроса: что это говорит о траектории развития Китая и что это означает для отношения к стране со стороны?

Для будущего Китая наиболее очевидным является тот факт, что государственный контроль имеет свои пределы. Китайское государство слежки реально, но оно не в состоянии полностью подавить независимых активистов, использующих цифровые технологии. Это происходит не потому, что государство ограничено законами или совестью, а потому, что у него нет возможности уничтожить это движение.

И это не потому, что мы не старались. Контроль над историей был одним из главных приоритетов Си Цзиньпина с момента прихода к власти в 2012 году. Вспомните посещение Национального музея истории сразу после прихода к власти, его заявление год спустя о необходимости придерживаться версии истории Коммунистической партии, а также его неоднократные заявления, отождествляющие историю с самим существованием партии. Есть также его резолюция 2021 года об истории партии - чрезвычайно значимое изложение мифологизированной истории китайской компартии - всего лишь третий раз в истории партии, когда она почувствовала необходимость заявить о себе подобным образом. А после апогея Си на двадцатом съезде партии в 2022 году его первым визитом станет посещение мифической базы коммунистов в Яньане.

Это четкие заявления о беспокойстве, за которыми последовали конкретные меры. В качестве примера можно привести великий контр-исторический журнал "Китай сквозь века". Это одно из самых влиятельных изданий в написании подлинной истории Народной Республики. Он был основан в 1991 году при поддержке либерального генерала в Народно-освободительной армии, его публично поддерживал один из личных секретарей Мао, а также отец Си Цзиньпина. И все же в 2016 году он был закрыт. Если бы государство не чувствовало угрозы, зачем бы оно пошло на такой удивительный шаг, как закрытие издания, которое одобрял собственный отец Си?

Но желание не означает возможности. China Through the Ages можно было закрыть, потому что это была, если воспользоваться клише из мира бизнеса, унаследованная организация, построенная по принципу "кирпич и раствор". У нее был штат сотрудников, офис, файлы, и она продавалась по легальным каналам. На нее можно было подписаться на почте или купить в газетном киоске даже в провинциальном городе. Это давало ему огромный охват, но также делало его уязвимым. Стоило отобрать у него лицензию и захватить офисы, как он умирал. Точно так же государство могло закрыть гонконгские издательства, потому что они тоже были традиционным бизнесом.

Для большинства китайских историков-подпольщиков такие меры не работают. В индивидуальном порядке можно преследовать людей до такой степени, что они не смогут работать. Если бы за Тан Хэчэном денно и нощно следили в течение трех десятилетий, он никогда не смог бы исследовать геноцидную политику партии в Хунани. То же самое касается Ху Цзе, Ай Сяомина, Цзян Сюэ и других. Но если они хоть немного свободны, они начинают давать интервью, и тогда все, что им нужно, - это компьютер и подключение к сети, чтобы бросить вызов. Киберреволюция, призванная превратить Китай в цифровую сверхдержаву, также позволяет сопротивляться.