Спарринг-партнеры

Через две недели после похорон матери и через десять дней после переезда вместе с сестрой в дом бабушки и дедушки Марго проснулась в субботу в восемь утра, что для нее было очень рано, быстро приняла душ и надела джинсы и кроссовки. За завтраком она держалась с Герми и Хани подчеркнуто вежливо, поскольку те старались быть вежливыми с ней, но напряжение чувствовалось. Они настаивали на соблюдении определенных правил, но Марго, казалось, была полна решимости их игнорировать. Одно правило касалось уважения – уважения к старшим, к ее опекунам, бабушке и дедушке. Она согласилась и попросила, чтобы они уважали ее как семнадцатилетнюю девушку, имеющую собственное мнение. В тот день у нее на час была назначена встреча с консультантом по приему колледжа Миллсапс в Джексоне, и она, безусловно, вполне могла съездить туда и обратно без сопровождения. Поездка в колледж Родса в Мемфисе прошла без всяких осложнений. Герми и Хани эта идея совсем не понравилась, и они совершили ошибку, сказав «нет». Последовала ссора, и, хотя сторонам удалось сохранить хладнокровие и не наговорить ничего, о чем бы они потом пожалели, но кое-что стало совершенно очевидно. Во-первых, Баннинги не могли дать достойный словесный отпор Марго, а во‑вторых, она не собиралась следующий год во всем их слушаться.

Она уехала в десять, и ей нравилось мчаться по бесконечному шоссе под выбранную ею самой музыку, а впереди был целый день, который она могла провести так, как ей хотелось.

Марго никогда не бывала в Миллсапсе, никого там не знала и была уверена, что местный колледж ей не подойдет. Как и Родс, он был слишком близко к дому. Но она приедет, заберет рекламные буклеты, чтобы потом оставить их на кухонном столе. И она подаст туда заявление осенью, как и в Родс, и в Университет Миссисипи, а может, и какие-то другие, расположенные не так далеко. Она будет выказывать предпочтение Университету Миссисипи, потому что разговоры об обучении в штате успокаивали Герми. Она разыграет обычную суету вокруг процесса подачи заявления, изобразит надлежащее беспокойство и тревогу и будет время от времени делиться с опекунами своими переживаниями, чтобы те чувствовали себя лучше. Но о двух школах искусств на Западе она не скажет ни слова. Не скажет даже Хелен, по крайней мере, в ближайшее время. Она подождет, пока Хелен не повзрослеет и не избавится от подростковых глупостей, но в скором времени рассчитывать на это не приходилось.

Исчезновение отца вкупе с разводом родителей заставило Марго рано повзрослеть и перестать доверять почти всем. Она держала свои эмоции и чувства при себе и редко с кем сближалась. Она приняла решение уйти из дома и возвращаться только в случае необходимости, и вскоре перестала общаться с девочками, с которыми выросла. Чем скорее, тем лучше. Ее ждал большой мир. Ей хотелось, чтобы сестра тоже выросла и ушла после окончания школы, но Хелен, похоже, оказалась заперта в ловушке глупых подростковых эмоций и вечного уныния. После смерти Лизы ее больше тянуло к Хани. Они все еще плакали, от чего Марго уже устала. Она нашла колледж Миллсапс в центре Джексона и заглянула в кафетерий перекусить сандвичем. В час дня она встретилась с консультантом по приему, который выдал стандартный набор банальностей: компактное учебное заведение, тысяча студентов, серьезные знания по гуманитарным наукам, множество внеклассных занятий, спорт, очные занятия, самые разные клубы, какие только можно представить. Обо всем этом было написано в брошюрах. Марго присоединилась к группе из пяти старшеклассников и прогулялась по кампусу с третьекурсником, который просто обожал это место и не хотел уезжать. Они сидели на скамейках под старым дубом и потягивали газировку, пока их гид отвечал на вопросы.

После двух часов в кампусе, в который больше никогда не собиралась возвращаться, Марго была готова уйти. После ее ухода их группа распалась, но тут из ниоткуда вдруг возник Мак, которого она увидела между двумя зданиями. Они молча шли рядом, пока вокруг никого ни осталось.

– Ну, как тебе Миллсапс? – поинтересовался он.

– Тут мило. Думаю, что подам сюда заявление о приеме. А ты где был?

– Да по-разному. – Он показал рукой в сторону и пояснил: – Вон там есть футбольное поле, и вход на него не заперт.

– А ты давно здесь? – спросила она.

– Достаточно, чтобы осмотреть кампус.

– Ты ведешь себя так, будто за тобой следят.

– Сейчас трудно быть в чем-то уверенным.

Они прошли через открытые ворота, поднялись на десятый ряд трибун и сели рядом, но не очень близко. На дальнем конце поля служитель на самоходной косилке ровнял безупречный газон.

После неловкой паузы Мак спросил:

– Ну, как дела дома?

Она долго не отвечала, но наконец произнесла:

– Думаю, все в порядке. Все очень стараются.

– Мне жаль твою маму, Марго.

– Странно это слышать от тебя.

– Ладно, но что я должен сказать? Нет, я не скучаю по Лизе, но я опечален ее смертью. Она была еще молода. Я стараюсь быть корректным и выражаю соболезнования.

– Все выражают. Мы как-нибудь выживем.

Еще одна неловкая пауза.

– Как Хелен?