Спарринг-партнеры

– Обвинительные акты, большое жюри округа Форд. Не знаю, сколько их всего, но одного вполне достаточно. Подозреваю, что федералы проделали то же самое.

– Держу пари, за этим стоит Герман, – сказал Мак. – Кто-то сильно давит.

– Он такой, – согласился Гарри Рекс.

– Да, это точно он. Он вне себя, потому что его дочь умерла, и теперь ему нужно растить двух внучек-подростков. Думаю, я недооценил опасность.

– Как и все мы, – заметил Джейк.

– А каковы шансы заключить сделку? – спросил Мак.

Гарри Рекс расколол еще один орех, сбросил скорлупу на землю, в кучку, и посмотрел на Джейка.

– Это ты у нас ведешь уголовные дела.

– Так что скажешь, Джейк? – спросил Мак.

– Как друг, а не как юрист, я бы сказал, что все рассосется само собой. Это попадет в газеты и в течение месяца будет в новостях, а если тебя арестуют…

– Ареста не будет.

– Ладно, если тебя не найдут, то довольно скоро все потеряют к делу интерес. Пусть пройдет несколько месяцев, может, год, а затем прощупаем почву. Посмотрим, согласятся ли они на штрафы и компенсацию, чтобы забыть об этом.

– Я тоже так думаю.

Гарри Рекс сказал:

– Как твой адвокат я советую тебе сдаться и ответить за содеянное. Не могу советовать тебе бегство из страны.

– А как друг?

– Беги из страны. Если останешься здесь, ничего хорошего не выйдет. Возвращайся в Коста-Рику и наслаждайся там жизнью.

Мак улыбнулся и съел еще один орех. Затем повернулся к ним и сказал:

– Спасибо, ребята, за все. Я буду на связи.

С этими словами он резко повернулся, пошел прочь и скоро исчез на тропе.

Проехав шесть часов, он остановился в мотеле недалеко от Уэйко, штат Техас, где переночевал и проснулся в воскресенье поздно утром. Он позавтракал на стоянке для грузовиков, а затем за семь часов доехал до Ларедо на границе с Мексикой. Оставив «вольво» на стоянке дешевого мотеля незапертым и с ключом в замке зажигания, Мак поймал такси. С собой у него был небольшой рюкзак с одеждой, 40 тысяч долларов наличными и четыре паспорта.

В сумерках он по мосту пересек Рио-Гранде и покинул страну.

Земляничная луна

1

Потребовался иск в федеральный суд, чтобы Коди разрешили разместить на полках его сокровище – почти две тысячи книжек в бумажных обложках. Они заняли три стены его камеры площадью восемь на десять футов и были расставлены в безупречном порядке, по алфавиту, по фамилиям авторов. Он прочел и перечитал их все и мог в любой момент отыскать любую. Почти все это была беллетристика. Он мало интересовался науками, историей, религией – скучными, на его вкус, предметами. Вымысел уносил его в иные миры, в самые дальние края, и он просиживал большую часть тех двадцати трех часов, которые ежедневно проводил в своей одиночке, уткнувшись носом в какой-нибудь роман.

Книги были всюду – исключительно в дешевых бумажных обложках, поскольку умники, заведовавшие тюрьмой, давным-давно решили, что с заключенных станется использовать какую-нибудь тяжелую книгу в твердом переплете как оружие. В тюремной статистике Соединенных Штатов еще не фиксировалось случаев смертельного исхода при нападении с помощью книги в твердом переплете, но то была упреждающая мера. В отсеке для смертников потенциальную опасность усматривали буквально во всем. Кроме того, зачитанные книги были подарками для Коди от некоей дамы, жившей на пенсию и, конечно, лишенной возможности покупать и пересылать более тяжелые романы. Не говоря уж о вечной проблеме свободного места на полках. Книжная коллекция насчитывала уже двенадцать лет, и, судя по всему, скоро ей должен был прийти конец. Если бы Коди каким-то чудом спасся – а спасение ему вряд ли светило, – то вскоре книги заполнили бы его камеру до самого потолка. О переводе в более просторное помещение речи не шло: все камеры здесь имели восемь футов в длину и десять в ширину.

Один угол камеры занимали раковина из нержавейки и унитаз, над ними был привинчен к стене цветной телевизор. Стопки книг лежали на полу рядом с унитазом и на самом телевизоре «Моторола», подарке бельгийского благотворителя. Получив десять лет назад этот подарок, Коди разрыдался и плакал долгие часы, не веря в свою удачу. Ему и другим везучим заключенным, обладателям телевизора, позволялось смотреть все, что им вздумается, с 8 утра до 10 вечера – так решило мудрое тюремное начальство, не дав по этому поводу никаких разъяснений.

Кроватью Коди служила бетонная плита с пенопластовым матрасом, и последние четырнадцать лет он не прекращал попыток устроиться для сна поудобнее. Раньше над его постелью громоздился верхний ярус, железная койка, – в те времена, когда смертники сидели в камере по двое. Потом правила поменялись, железо сменилось бетоном, зато у Коди появилась возможность занять стену над спальным местом полками с книгами.