Спарринг- партнеры

– Впервые слышу. Почему «земляничная луна»?

– Потому что в конце весны и в начале лета созревает земляника и другие фрукты-ягоды. Вот индейцы и назвали такую луну земляничной.

– Ну, и что это значит?

– То и значит, что несколько ночей луна кажется ближе.

– С чего ты это взял?

– Когда-то я все знал о звездах и созвездиях. Мы с Брайаном жили под открытым небом. Днем дрыхли, ночью бодрствовали. Хочешь, расскажу тебе историю, одну из своих любимых?

– Хочу, только поскорее. Если начальник тюрьмы нас здесь застукает, мало не покажется.

– Мне нет дела до начальника.

– А мне есть. Мне вообще все это не нравится.

– Как-то мы с Брайаном залезли в один дом и не нашли там ни оружия, ни драгоценностей – ничего на продажу. Даже замороженной пиццы там не оказалось, зато в гостиной у этого чудика стоял перед окном телескоп, чтобы звезды разглядывать. Мы были здорово на него злы, вот и прихватили телескоп: вдруг удастся его загнать хотя бы за несколько баксов. Той же ночью остановились в поле и давай пялиться в этот телескоп. Никогда не забуду, как здорово было рассматривать поверхность луны: кратеры, хребты, долины. Кто-то из астронавтов называл это величественным запустением. Мы часами на все это таращились, совершенно завороженные. Где-то через неделю вломились еще в один дом и уж там напали на золотую жилу. Оружие, побрякушки, радиоприемники, маленький телик. Отличный улов. Даже замороженную пиццу нашли. Мы загнали свою добычу и набили карманы наличными. Нашли дешевый мотель, заплатили за номер, приняли душ, переночевали под кондиционером. Вкусили шикарной жизни. Порой мы так поступали, когда перепадали деньжата. Там неподалеку была библиотека, филиал главной городской. Ну, мы туда отправились – можешь поверить, я впервые в жизни попал в библиотеку – и ужасно удивились: оказывается, любой мог прийти туда с улицы и бесплатно почитать газеты и журналы. Мы стали рыться на полках и наткнулись на втором этаже на красочный альбом: Солнечная система, созвездия, фазы луны. Мы украли альбом и отнесли к себе на стоянку. Там мы изучили его от корки до корки. Я тогда читал неважно, зато Брайан окончил восемь классов. Мы узнали о звездах все. В ясные ночи часами не отрывались от телескопа. Глядя на луну, мы уже и без телескопа могли определить день месяца. Безлунными звездными ночами мы невооруженным глазом различали созвездия: Орион, Скорпион, Близнецы, Северный Крест, Телец, Большой Ковш, он же Большая Медведица. А уж с телескопом мы находили звезды и звездные системы, о которых не рассказывают в школе. Однажды мы здорово поругались из-за того, что Брайан стал хвастаться, что нашел Плутон, ты только представь!

– Даже не знаю, что представлять.

– Мы оставили телескоп себе, не стали продавать, даже когда голодали.

– Хорошая история, только мне не понравилось про вторжение и грабеж.

– Что нам было делать, Марвин? С голоду подохнуть?

– Все равно, так нельзя.

– Неважно. – Коди тычет пальцем в луну. – Брайану нравились темные ночи с Млечным Путем и тысячами звезд, а я предпочитал Луну. В полнолуние, вот как нынче, созвездий было не разглядеть. Но я не унывал: часами исследовал лунную поверхность, убежденный, что там кто-то живет. Видишь темный участок правее середины диска? Это Море Спокойствия, там прилунился в июле шестьдесят девятого «Аполлон-11», помнишь, Марвин?

– Кто ж этого не помнит! Ты тогда был совсем мал.

– Мне было восемь, я жил в приемной семье Конвей, одной из многих. Они были неплохими людьми, но в положении приемного ребенка плохо то, что он всегда знает, что он чужой. Словом, воскресным вечером мистер Конвей усадил всех нас перед телевизором, чтобы мы увидели прилунение. Тогда это меня не зацепило, а тебя?

– Даже не знаю, Коди. Давно это было. В те времена чернокожие мальчишки не мечтали стать астронавтами, когда вырастут.

– Ну, я, белый мальчишка, тоже не мечтал стать астронавтом. Заиметь мать с отцом и зажить в милом домике – вот и все мои тогдашние мечты.

Коди тоже, как и Марвин, приваливается к бетонному столу. Оба провожают глазами шарящие по небу лучи прожекторов.

– А ты о чем мечтал, Марвин?

– Не знаю… Играть в бейсбол. У меня были хорошие родители – были и есть, куча братьев и сестер, дяди и тети, большая и, можно сказать, счастливая семья. В этом смысле мне повезло.

– Вот уж точно.

– Моим героем был Уилли Мейс, я мечтал играть в Главной лиге бейсбола, как он. Мой отец тоже был бейсболистом, три года отыграл за юниоров, но это было еще до Джеки Робинсона[3]. Заработать на этом нельзя было, так что он ушел из команды и вернулся домой. Он учил меня играть, мне нравилось.

– Высоко ты забрался?

Марвина смешит этот вопрос.

– Не очень. В шестьдесят пятом «Уайт сокс» поставили меня для игры в сорок пятом круге, оказавшемся последним, и предложили двести долларов.

– Ты согласился?

– Нет, отец отсоветовал. Он знал, что мне не пробиться в звезды, слишком тяжел, и не хотел, чтобы я зря потратил пять лет в юниорах. Он видел меня студентом колледжа, но колледж мы не потянули.

– Умный был небось человек.