Спарта. Миф и реальность

Судьба Клеомена и Спарты решилась в битве при Селласии, на границе Лакедемона и Аркадии. Она, вероятно, состоялась летом 222 г.[392]. У Антигона было значительное численное превосходство — 30 тысяч против 20 тысяч Клеомена (Polyb. II. 65; Plut. Cleom. 27. 11). Спартанцы во главе с Клеоменом были разгромлены. Эта битва положила конец Клеоменовой войне. Спартанский царь в этом сражении фактически потерял всю армию: в живых, по свидетельству Плутарха, осталось не более двухсот человек (Cleom. 28. 8). Погиб также брат и соправитель Клеомена Евклид (28. 7). Клеомен с оставшимися людьми спешно вернулся в Спарту. Жителям он не мог помочь ничем и потому посоветовал во избежание лишнего кровопролития сдать город Антигону. Сам Клеомен с небольшой свитой направился в порт Гифий, оттуда переправился на остров Киферу и отплыл в Египет (29. 3–4). Источники единодушны в том, что Клеомен еще до битвы при Селласии подготовил свое возможное бегство (Polyb. II. 69. 11; Plut. Cleom. 29. 4).

Антигон Досон вошел в Спарту как победитель. Город, оставшийся беззащитным, сдался без всякого сопротивления. Впервые за многовековую историю Спарта оказалась в руках врагов. Наши авторы, Полибий и Плутарх, единодушны в том, что Антигон поступил с жителями очень гуманно (Polyb. II. 70. 1; Plut. Cleom. 30. 1). Как отмечает П. Олива, в этом пункте оба писателя использовали один и тот же источник — Филарха[393]. Редкое для завоевателя милосердие по отношению к спартанцам сам Антигон объяснял тем, что он воевал не против Спарты, а исключительно против Клеомена (Justin. XXVIII. 4. 12–13). Согласно Плутарху, Антигон пробыл в городе всего два-три для и за это время успел вернуть Спарте ее «прежние законы и государственное устройство» (Cleom. 30. 1: νοταμουⱯ και; πολιτειιπαν αφποδουισν). Полибий говорит примерно то же самое и в той же краткой форме: он «восстановил у них исконное государственное устройство» (II. 70. 1: τοω τε πολιωτευμα το; παωτριον αυφτοιεⱯ αφποκατασιηωσαⱯ), т. е. конституционную законность после «тирании» Клеомена. Из этих двух лаконичных ремарок можно сделать вывод, что Антигон произвел частичную реставрацию политического строя Спарты. Главным пунктом этой реставрации стало, скорее всего, восстановление эфората. Во всяком случае, в той политической борьбе, которая велась в Спарте в 220/219 г., самое активное участие принимали эфоры (Polyb. IV. 22. 5). Т. Африка полагает, что за тот короткий срок, что Антигон пробыл в Спарте, кроме восстановления эфората, никакого иного вмешательства во внутренние дела Спарты он больше не предпринимал[394]. По-видимому, были сохранены коллегия патрономов и шестая оба неополитов[395].

Что касается спартанской диархии, она в своем классическом виде исчезла навсегда. Павсаний утверждает, что судьбу царской власти решил отнюдь не Антигон, а сами спартанцы. По его словам, они «не пожелали, чтобы у них были опять цари, во всем же остальном у них и до сих нор остается прежнее государственное устройство» (II. 9. 3). Самыми решительными противниками царской власти выступили, скорее всего, вернувшиеся после бегства Клеомена изгнанники. Они и стали на ближайшее время главной политической силой и кадровым резервом для замещения должностей эфоров и геронтов. По мнению П. Оливы, Антигон доверил политическую власть в Спарте именно вернувшимся из изгнания эмигрантам[396]. Но теперь правители Спарты действовали не совсем самостоятельно. Антигон Досон оставил в покоренном городе беотийца Брахилла в качестве военного губернатора (Polyb. XX. 5. 12).

Если о реставрации политического строя в самом общем виде источники сообщают, то о судьбе социально-экономических реформ Клеомена ног никаких данных. По всей видимости, сам Антигон этим не занимался и оставил все на усмотрение самих спартанцев. Правящие олигархи, скорее всего, отобрали у новых граждан свои земли. Реставрация прежних социальных порядков была облегчена тем, что самая активная часть новых граждан погибла в битве при Селласии.

* * *

Подводя итоги, хочется отмстить следующее:

Спартанская плутократия, к сер. III в. до н. э. сосредоточившая в своих руках огромные богатства, с помощью эфоров смогла свести к минимуму власть царей и добиться полного политического господства. Действительно, перед реформами Агиса и Клеомена государством фактически управляли эфоры, отодвинув царей на задний план и оставив им лишь титул (Plut. Осот. 3).

Идея возрождения военной мощи Спарты являлась важнейшей идеологической компонентой программы Клеомена. Он, как и его предшественник Агис, стремился во что бы то ни стало приостановить процесс деклассирования гражданского населения. Ибо без граждан не могло быть гражданского ополчения, а без гражданского ополчения невозможно было восстановить прежнюю великую армию.